– Ты про Вику? Ну, мамочка, к нам это точно не имеет отношения.
– Тетя Стеша сегодня сказала странную вещь, – задумчиво сказала Ксения, – что этой твоей Вике отомстил Варлаам. А я совершенно случайно именно сегодня узнала, что это такой колокол местный был, который целый месяц уничтожали. И было это почти сто лет назад.
Звонок в дверь повторился. Он был более длинный, настойчивый.
– Мам, ты мне потом расскажешь. А сейчас я дверь открою, ладно?
Милка убежала в прихожую, а Ксения, кряхтя и стараясь не ступать на злосчастную ногу, кое-как поднялась с пола и приняла вертикальное положение. Следом за звуком отпирающегося замка и открывающейся двери послышался какой-то неясный возглас дочери, который Ксению, разумеется, встревожил.
– Мила, кто там? – громко спросила она, потянулась, чтобы ухватиться за спинку стула, сделала несколько прыжков на одной ноге по направлению к двери, но добраться до нее не успела.
– Мам, это к тебе, – дочь появилась в дверях, выражение лица у нее было странное. За ней в дверном проеме маячил, господи боже, сосед. Тот самый Андрей Михайлович Погодин, об опасности которого она пять минут назад предупреждала Милу.
– Что-то случилось? – выпалила Ксения, искренне недоумевая о причине его визита.
– Как я понимаю, случилось не у меня, а у вас, – сказал он, одним быстрым взглядом окинув царящий в комнате разгром. – Все целы?
– Да, более чем. Это произошло, пока мы с вами были в интернате. Ну, или еще раньше. Признаться, я, как ушла из дома утром, больше не возвращалась.
– Что-то пропало?
– Ноутбук. Больше ничего.
– У вас нет ничего ценного?
– Украшения я в Малодвинск не брала. Все, что есть, на мне, – Ксения коснулась пальцами тонкой золотой цепочки на шее. Она, пара сережек, фирменные часы, подаренные когда-то мужем на десятилетие семейной жизни, и тяжелое кольцо, свитое из трех видов золота, действительно были единственными драгоценностями, которые она привезла с собой из дома. Да и дома их было не очень много, надо признать. – Деньги на карточке. Телефоны с собой. Да, кроме ноутбука, брать действительно нечего.
– В нем было что-то, представляющее интерес?
– Начатый перевод нового романа. Больше ничего.
Левая нога, на которой она стояла все это время, устала, и Ксения придвинула стул, на который опиралась руками, чтобы встать на него коленом больной ноги.
– Ах да. Я принес эластичный бинт и согревающую мазь. Садитесь и давайте вашу ногу. Наложу повязку.
Милка смотрела во все глаза. Выражение лица у нее было такое странное, что Ксения не на шутку струхнула. Чтобы занять себя чем-то, кроме опасливых дум о будущем непростом разговоре с дочерью, она села на стул и скинула балетку, уже изрядно впившуюся в распухающую на глазах лодыжку. Опустившись на колени прямо посреди творящегося бедлама, сосед начал деловито ощупывать ее щиколотку, после чего уверенными движениями нанес мазь и начал бинтовать ногу. В голову пришла совсем уж глупая мысль о сделанном перед отъездом из дома и, слава богу, совсем еще свежем педикюре.
– Так, ладно. Готово. Думаю, что завтра вы уже сможете аккуратно наступать на ногу, а послезавтра практически бегать, – сообщил Погодин, закрепляя конец бинта какой-то хитрой металлической штучкой. Ксения таких никогда и не видела. – Вы что решили, полицию будете вызывать?
– Мама не хочет, – вмешалась в разговор Мила, которой, по всей вероятности, надоело стоять столбом в качестве безмолвного наблюдателя, – говорит, что полиции не до нас и она все равно никого не найдет. А хлопот с дачей показаний не оберешься.
– Наверное, так, – пробормотал Погодин, – честно говоря, я не очень в курсе, как это обычно бывает. Но если пропал только ноутбук и это не слишком большая проблема, то, наверное, не надо.
– Тогда я за приборку, – вздохнув, сказала Мила. – Мама, ты ложись.
– Я, пожалуй, пойду, – спохватился гость. – Вот только, Мила, скажите, а Виктория Угловская случайно не передавала вам папку с бумагами?
Мила вскинула голову, подбородок у нее стал острым, злым. Ксения снова вздохнула про себя, понимая, что ее ждет непростой разговор с дочерью.
– Нет, никто мне ничего не передавал! – выкрикнула Мила. – И вы могли бы сразу задать этот вопрос, не пряча свой интерес за добротой. Повязку мы бы и сами наложили, знаете ли.
– Вы тоже могли не прятать свой интерес за любовью к физкультуре, – спокойно ответил Погодин. Признаться, Ксения не поняла, что он имел в виду, а вот Мила, видимо, была в курсе, потому что моментально сдулась, как воздушный шарик, у которого развязали веревочку. – Вы, дорогие дамы, знаете про пропажу документов из гостиницы, к которой милая девушка Вика имела самое непосредственное отношение, но почему-то совершенно не связываете этот факт с реальным обыском, который прошел у вас дома. И мне интересно, это глупость? Или на самом деле вы прекрасно знаете, что и почему у вас искали.
– Андрей Михайлович, – спокойно сказала Ксения, потому что у Милы от обиды тряслись губы. Все-таки она была еще очень молоденькая и неопытная, ее дочь. – Разумеется, мне пришло в голову, что происшествие в нашей квартире может иметь отношение к тому, что случилось с Викой, но понимаете, правда в том, что мы действительно ни при чем. Я никогда в жизни не встречалась с Викторией, а Мила не видела ее с прошлого урока. Милка, когда это было?
– В четверг, накануне твоего приезда.
– Вот видите, в четверг. У нас нет никаких документов, Андрей Михайлович. Нет и не было. За повязку и мазь спасибо.
– Нет, вы просто удивительно беспечны, – гость потер лоб, как будто у него заболела голова. – Положим, я вам верю. Вы действительно не в курсе истории с пропажей бумаг. Однако те люди, которые перевернули ваш дом, об этом понятия не имеют.
– Но они же ничего не нашли!
– Господи, Ксения Александровна, это вовсе не означает, что они не вернутся.
Внезапно Ксении стало страшно. Руки покрылись мурашками, по спине пробежал холодок. И почему она сразу об этом не подумала?
– И что же делать? Может быть, все-таки вызвать полицию?
Гость немного помолчал, глядя при этом серьезно, оценивающе.
– Признаться, я бы предпочел, чтобы вы этого не делали, – наконец сказал он. – Человек, которому принадлежат пропавшие бумаги, не заинтересован в том, чтобы эта история получила огласку. Если вы сейчас обратитесь в органы правопорядка, придется объяснять, что именно у вас искали.
– И вы считаете, что промолчать правильно? – спросила Ксения, которой отчего-то внезапно стало скучно. От предсказуемости поведения стоящего перед ней мужчины, наверное.
– Что я считаю, в данном случае не имеет никакого значения, – ответил он. Как показалось Ксении, с досадой. – Я бы как раз предпочел рассказать все без утайки. Человек погиб, и нужно сделать все возможное, чтобы преступник или преступники были наказаны. Но украденная папка, как и спрятанные в ней тайны, касаются не меня.
