Со стоном скатившись с постели, Вета поплелась в душ. Едва не упала, споткнувшись о брошенные у входа пакеты. Чертыхнулась, на автомате сверилась с зеркалом и, ужаснувшись тому, что видит, закрылась в ванной. В их квартире с Сиваковым по ее просьбе был установлен шикарный тропический душ. Под таким стоять было одно удовольствие, тут же… Сплошное несчастье. Забившаяся от накипи лейка с трудом выдавала напор. Косые струи били в разные стороны, забрызгивая стены и шторку. И от этого после каждой помывки на полу образовывалась здоровенная лужа.
Чуть взбодрившись, Вета напрягла мозги в попытке припомнить, чем же закончился ее разговор с матерью. И почему у нее после него остался такой тяжелый осадок? Кажется, Светлана Васильевна не сказала ничего нового. Так, в очередной раз намекнула на Веткину неудавшуюся личную жизнь. Попеняла на то, что даже ее менее симпатичным подружкам удалось неплохо устроиться. Ну и, конечно, куда без этого, завела извечную песню про своего нового мужа, которого Ветка не иначе как из вредности сторонилась, тогда как этот святой человек всего-то и хотел, что помочь ей пробиться в жизни!
Чего он на самом деле хотел – так это, наконец, ее трахнуть. Но Вета, конечно же, ничего матери не сказала. Как не стала этого делать и тогда, когда, проснувшись однажды посреди ночи, застала Кирилла Станиславовича в своей спальне. Дрожа от ужаса, она велела ему убираться. А утром собрала манатки и, ничего никому не объясняя из-за ужасающего чувства стыда, вернулась в родной город, где у нее не осталось ни-че-го. Лишь квартира, доставшаяся в наследство от бабушки. Все остальное конфисковали, когда отцу вынесли приговор. На средства от сдачи этой самой квартиры она и жила. А потом, чтобы выбраться из нищеты, которая очень быстро ее сломала, вышла замуж за Сивакова. Сам-то он из себя тогда ничего толком не представлял, но родители у него были богатые. Иногда Вета задавалась вопросом, знал ли Митька, почему она в конечном итоге сказала ему заветное «да»? И не по этой ли причине ничего у них с ним не вышло?
Нет-нет, она не снимала с себя ответственности за их неудавшийся брак.
Вета выключила кран. Обмоталась полотенцем, толкнула дверь и едва не зашибла ею стоящего в коридоре Когана! Не сразу его узнав, Сандалова громко завизжала.
– Твою мать! Какого черта? Это я!
– Как ты сюда попал?!
– Та-а-ак. Ты, что же, вообще ни черта не помнишь?
Вета впилась пальцами в полотенце, опасаясь, что то спадет. Мысли хаотично метались в ее голове. Что… она… должна, мать его, помнить?
Так, мать ушла. Точно! А потом пришел Коган. Они говорили… О чем-то. Вета никак не могла припомнить деталей. Чем больше она напрягала мозги, тем сильней болела голова. Толку – ноль, одни лишь страдания.
– Ты, что ты… Ночевал у меня, да? – в панике Вета обогнула Когана по дуге. Влетела в комнату и осмотрелась. Если так, то спали они в одной кровати! Потому что больше здесь лечь было негде. Судорожно сглотнув, Виолетта отбросила одеяло.
– Что ты пытаешься обнаружить? – поинтересовался Там, сложив на груди руки.
Ветка смерила его злым взглядом. Хотя, надо заметить, в вопросе Когана имелся некий резон. Потому как не девственную же кровь, ей богу, она хотела там разглядеть. А впрочем, если бы они с Коганом занялись сексом, об этом могли свидетельствовать и другие улики. Например, сбившиеся в ком простыни.
– Мы же не спали?
– А если и так? Что тебя смущает?
– Ты спятил?!
– Почему сразу спятил? Ввиду последних новостей, знаешь ли, это вполне резонный вопрос.
– Каких таких новостей?
– Ну, ты же собралась переспать с первым встречным. Почему бы не переспать со мной? Я, по крайней мере, прохожу регулярные медосмотры.
Вета судорожно сглотнула. Осела на разворошенную постель – ноги ее совсем не держали. Зачем-то сняла с головы тюрбан. Мокрые волосы упали на плечи, заставляя ее поежиться.
– Почему ты решил, что я готова переспать с первым встречным? – спросила она, мысленно пробираясь через дебри сознания.
– Ты сама это мне сказала. Кстати, я ходил за едой. У тебя в холодильнике мышь повесилась.
– Я последние дни жила в клинике, – отмахнулась Вета и, не в силах отказать себе в этом удовольствии, язвительно добавила: – Из-за кое-кого мне пришлось пахать от зари до зари. С небольшим перерывом на сон.
– Ну, прости. Я думал, ты хочешь поскорее избавиться от своей проблемы.
– Это правда. Так что, ты говоришь, я тебе сказала?
Понимая, что не может продолжать беседовать с ним полуголая, Вета схватила брошенный на тумбочке халат и, отвернувшись к окну, надела тот, прежде чем снять отсыревшее полотенце.
– Что собираешься родить от первого встречного.
Она закашлялась, подавившись собственной же слюной.
– Хм. Похоже, я здорово перебрала, если и впрямь озвучила подобную чушь.
– Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме.
– Никогда не понимала этой пословицы.
Тут Ветка нагло врала. Ведь будь так, она бы ни за что не окрысилась на Сивакова за то его пьяное «бракованная».
– Так я приготовлю поесть?
На крохотную барную стойку легла упаковка бекона, лоток яиц и пакет со свежими овощами и зеленью. После нескольких дней конфетной диеты у нее при взгляде на это буквально слюнки текли. Да и Там, хозяйничающий на ее кухне, тоже был зрелищем весьма занятным.
– Сковорода в нижнем ящике. Я пока выпью таблетку.
Вета с трудом протиснулась в узкую щель между холодильником и Коганом. Открыла дверь, чувствую за спиной жар его сухопарого тела.
– Голова болит?
– Чудовищно. Так ты расскажешь мне, как здесь оказался?
– А ты?
Вета выудила из аптечки упаковку обезболивающего. Повернулась, чтобы налить воды, но ее уже опередил Там. Вета уставилась на протянутый ей стакан. Отметила, что руки у Тамерлана красивые. Смуглые, с длинными пальцами и ухоженными ногтями, казавшимися слишком белыми на фоне кожи. Подняла взгляд и утонула в темных омутах его глаз.
– Что я?
– Как ты оказалась в затрапезной коробке за чертой города?
Вопрос Когана был вполне закономерным. Именно поэтому Вета не звала к себе в гости друзей. Те привыкли думать о ней, как о девочке, которая живет в шикарном белокаменном замке с видом на море. И ей, если честно, не хотелось ломать эти представления. Вета давним-давно усвоила, что ты остаешься королевой ровно до тех пор, пока другие тебя ей считают.
– Путем нескольких сделок купли-продажи.
– А если серьезно?
– А если серьезно, я все продала, чтобы вложиться в клинику, – отрезала Вета без всякого расчета на то, что ей поверят. – Ты любишь яичницу с помидорами вроде?
