— Он был абсолютно уверен, что тебя убили, — сказала она.
— Я его не виню, — ответил Люк. — То, как он выглядел, когда взорвался тот проклятый снаряд… — глаза Люка потемнели. — Ты не представляешь, — он покачал головой. — И я бы не хотел, чтобы ты представляла.
Но Мэдди неотрывно смотрела ему в лицо, пытаясь представить.
— И все же ему надо было мне сказать, — произнесла она. — Гай должен был мне сказать.
— Гай видел больше смертей, чем любой из нас, — грустно заметил Люк. — Жизнь там казалась чем-то невозможным.
— Ты его защищаешь?
— Я не хочу, — ответил он в безуспешной попытке усмехнуться, — поверь. Но вряд ли в том, что он утаил это от тебя, был какой-то злой умысел.
— А что же Диана? — спросила Мэдди.
Люк удивленно поднял брови.
— Нам на самом деле нужно говорить о ней?
— Мне хотелось бы знать, почему она не написала мне, когда увидела тебя в госпитале! — сердито сказала Мэдди, осознавая, как сильно она разозлилась на бывшую жену Эрнеста. — Я бы приехала, несмотря на подводные лодки.
— Ну, я рад, что ты этого не сделала.
— Серьезно, Люк, — Мэдди поднялась на колени и посмотрела ему прямо в лицо. — Она вечно распускала слухи, так почему же вдруг умолчала об этом?
Люк пожал плечами с удивительной небрежностью.
— Не знаю.
— Неужели ты не злишься на нее? Я злюсь…
— Я вижу.
— На самом деле я собираюсь поговорить с ней.
— Не надо, — возразил Люк. — Пожалуйста, не стоит. Что тебе даст этот разговор?
— Может, на душе станет легче…
— После разговора с Дианой? — спросил он, заставив ее улыбнуться против своей воли, — Оставь все это, — попросил Люк, потянувшись к ней, — пожалуйста.
— И все-таки после всех этих лет, — произнесла Мэдди, и ей на глаза снова навернулись слезы, сквозь грустную улыбку — улыбку настолько печальную, что это была и не улыбка вовсе. — Мне кажется это таким… бессмысленным.
— Но свершившим, — сказал Люк. — Все это уже свершилось.
— Как ты можешь так философски рассуждать?
— Я не всегда так рассуждал, — ответил он. — Сегодня днем, когда я увидел тебя в саду, я так не рассуждал.
— Значит…
— У меня было время, — объяснил Люк, — несколько недель, чтобы примириться с реальностью. — Их взгляды пересеклись. — Сначала я был вне себя, а потом вспомнил…
— Вспомнил?
— Для чего приехал, — сказал Люк. — Впереди еще долгие годы, — они соприкоснулись лбами, — но значение имеет только то, что происходит сейчас.
— Мы знаем, что происходит, — улыбнулась Мэдди. — Мы начинаем снова. Ты, я и Айрис.
— Всё не так просто.
— Почему? — воскликнула она, отпрянув. — Почему нет?
— Потому что ты замужем.
— За тобой, — ответила Мэдди. — Я замужем за тобой.
— Нет, — сказал он, — за Гаем.
— Я вышла замуж за тебя раньше, — запротестовала Мэдди и вспомнила, как у ворот виллы Гая Люк сказал ей: «Что же ты натворила! Мне страшно». И ее саму охватил страх. — Люк, мы ведь женаты!
— Я умер.
— Нет, — воспротивилась Мэдди, — ты не умер.
— Да, юридически это так. Я встречался перед отъездом с адвокатом, — Люк смотрел на Мэдди. — Твой муж — Гай, а не я.
— Нет, — затрясла головой Мэдди, — нет. Не может быть.
Боль, отразившаяся в его глазах, говорила об обратном.
— О боже мой, — воскликнула она и схватилась за голову, пытаясь разобраться. Ей стало дурно от ужаса и отчаяния, потому что выхода она не видела. Развод растянется на годы. Необходимо прожить в браке по меньшей мере три года. Но даже тогда Гай подаст на нее иск за измену, и ей не разрешат развестись с ним, если только он не совершит преступления. Их затаскают по судам, бедная Айрис…
— Это не обязательно должен быть развод, — сказал Люк, беря ее за руку. — Мы можем подать заявление, чтобы брак признали недействительным.
— Недействительным? — переспросила Мэдди. — Так будет лучше?
— Быстрее, — ответил Люк. — И, вероятно, без особой огласки. Но Гай должен дать свое согласие.
— Тогда я попрошу его, — она представила, что ей предстоит, и почувствовала себя еще хуже.
— Ты уверена? — спросил Люк.
— Конечно, уверена, — несмотря на страх, Мэдди понимала, что никогда не чувствовала большей уверенности, чем сейчас. Она повернула голову и посмотрела на море, на горизонт, за который тысячи раз мечтала уплыть.
— Я хочу уехать с тобой домой, — сказала она. — Я столько раз представляла себе твой дом в Ричмонде!
— Твой дом. Ты наследница.
— Тогда наш.
— Я слышал, ты отказалась его продать.
— Я выжидала, когда цены станут выше, — ответила Мэдди и против воли улыбнулась. Люк наклонился к ней и снова поцеловал, на несколько коротких мгновений развеяв все тревоги.
Мэдди прижалась к нему спиной и обернула его руки вокруг себя. Так они сидели некоторое время, дыша плотным ночным воздухом и молча глядя на морскую рябь. Теперь Мэдди вынуждена была думать о Гае и о том, какое потрясение он испытает, если она разобьет только что созданную его усилиями семью. Айрис тоже очень расстроится — в этом Мэдди почти не сомневалась. Но это придется сделать. Всё это должно произойти…
— Питер сказал мне, что перед свадьбой ты была сама не своя, словно не в себе, — прервал Люк ее тревожные мысли, давая понять, о чем он думал. — Я хотел сказать раньше, еще на дороге… Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через такое.
— Мне тоже жаль, — ответила Мэдди.
— Питер сказал то же самое.
— Все были в городе, — попыталась объяснить Мэдди. — Вице-король должен был присутствовать. Я не знаю, что стало бы с моим отцом. А Гай… — она резко умолкла, представив себе, как он был бы удручен, и расстроилась еще больше, понимая, что сейчас ему будет не лучше.
— Ваша брачная ночь была в «Тадже», — сказал Люк.
— Не надо, — взмолилась Мэдди.
— Мне ненавистна даже мысль об этом.
— Тогда не думай, — сказала она. — Просто не думай, пожалуйста.
— Когда ты с ним поговоришь?
— Скоро. Это будет совсем скоро, — ответила она, а потом, осмелев, задала вопрос, который рвался с ее губ всю ночь: — Сколько ты здесь можешь пробыть?
— Столько, сколько понадобится тебе, чтобы уйти, — ответил Люк и наклонил голову, не сводя с нее глаз. — Но, пожалуйста, постарайся с этим не затягивать.
