— Мэдди будет рада, если ты вернешься, — сказал он, и на этот раз голос изменил ему. Каким бы дураком он ни был, но он не мог не жалеть о том, что не он поедет к ней. — Ты можешь поговорить с ней. Помочь ей… поверить.
— Да, — сказал Питер, и щеки его опять задрожали.
— Передай ей, что я соболезную, хорошо? — попросил Гай. — Мне правда так жаль, Питер.
— Я знаю, — сказал Питер и всхлипнул. — Нам всем очень жаль.
Гай не мог больше оставаться. Ему нужно было возвращаться на службу и заступать на ночное дежурство. Он уже опаздывал, поскольку его поезд вынужден был то и дело останавливаться из-за артобстрелов. Он только успел быстро осмотреть культю и удостовериться лично, а также заверить Питера, что заживление идет хорошо. Еще он пообещал Питеру, что как только тоже вернется в Бомбей, то обязательно пригласит его выпить.
— Ловлю на слове, — ухмыльнулся Питер и протянул руку.
Гай пожал ее, стараясь не показать, насколько его поразила слабость рукопожатия.
Перед уходом у него состоялся еще один разговор с сестрой Оуэн. Она остановила его прямо у дверей палаты и протянула бумажку с адресом эвакуационного пункта для раненых недалеко от места, где работал Гай.
— Что это? — спросил он.
— Оттуда привезли Питера, — ответила она. — Я подумала… Ну, — она зарделась, — ну, что, может быть, вы туда заедете и спросите, нет ли у них кого-нибудь похожего по описанию на Люка Деверо.
Гай пристально на нее посмотрел. Она серьезно?
Медсестра покраснела еще гуще, но взгляда не отвела, что говорило о непреклонности ее намерения.
— Сестра Оуэн… — начал Гай.
— Знаю, знаю, — она подняла руки. — Это, наверное, безнадежно.
— Более чем. Он убит, сестра Оуэн. Я виделся с человеком, который его хоронил.
— Иногда Питер говорит с такой уверенностью…
— Не думаю, что он может быть в чем-то уверен.
— Но разве повредят кому-то несколько вопросов? — спросила сестра Оуэн. — Вот только сегодня утром умер сержант, который чувствовал себя уже настолько хорошо, что должен был отправиться завтра домой к маме. У него оказался тромб, о котором никто из нас ничего не знал, — она посмотрела на Гая снизу вверх. — Разве не здорово было бы поверить, что среди этого ужаса еще есть место чему-то хорошему, что может взять и внезапно произойти?
Гай заколебался и смягчился.
— Я так поняла, у полковника Деверо только что родилась дочь, — настаивала она. — Так, может быть, вы сделаете это ради нее?
Гай помедлил еще мгновение.
Медсестра продолжала смотреть на него.
— Ладно, — уныло произнес он, убирая бумажку в карман. — Хорошо, я поспрашиваю.
Он на самом деле собирался сделать, как обещал, каким бы бессмысленным это ему ни казалось. Но вернувшись к ночи в эвакопункт, он узнал о новом нападении на британские позиции; ему пришлось пробираться через очередь пыхтящих санитарных машин, запряженных лошадьми повозок и носилок, чтобы попасть на территорию своего госпиталя. В ту ночь он не покидал операционную, потом поспал несколько часов и не смог никуда уехать ни на следующий день, ни через день. Гай работал без передышки, деля операционную с тремя другими хирургами. Глаза его щипало от перенапряжения, ноги были словно ватные от долгого стояния возле стола, на котором его руки производили манипуляции с разорванными селезенками, печенью, легкими и кишечниками. Руки двигались, зашивая порезы, соединяя артерии, делая все, что только можно, пока на стол не поступал следующий пациент. Когда поток раненых схлынул, у Гая выдался свободный час, чтобы позвонить в передвижной пункт, где побывал Питер. К тому времени они уже переместились ближе к Артуа и подготовились принимать раненых, которые неизбежно должны были появиться после следующего запланированного наступления.
Гай провел у Ипра всю весну и лето. Масштабных военных действий не происходило, но каждый день случались перестрелки и артиллерийские обстрелы, а вместе с ними к нему в операционную тек неиссякаемый ручеек бойцов с осколочными ранениями. Ему приходилось иметь дело с кровотечениями и ампутациями, и он был изрядно загружен работой. В сентябре их всех отправили в Лоос. Там планировалось наступление, которое, по слухам, должно было стать началом конца войны, но в результате ничего оно не закончило, кроме десятков тысяч жизней, многие из которых оборвались на операционном столе. С наступлением осени поползли слухи о готовящихся мятежах в рядах индийской армии, о подразделениях, отказывавшихся воевать, оставлявших позиции. Люди все-таки устали от того, что их постоянно вели на смерть. Они то и дело теряли офицеров, которым доверяли, и попадали под командование мальчиков, которые не понимали ни их языка, ни чего-либо вообще. В конце концов генералы решили, что оставлять сипаев еще на одну морозную зиму будет уже слишком и лучше их отправить в Галлиполи. Поехал туда и Гай. В одно холодное ноябрьское утро, спустя семь месяцев после посещения Питера, он сел на корабль, державший курс на Египет, и отправился в больницу в Александрии. К тому времени он напрочь забыл о сестре Оуэн.
Ужасы минувшего лета и колоссальная усталость заставили Гая позабыть даже о том, что они разговаривали о таких вещах, как приятные сюрпризы, а также о том, что она ему давала какой-то клочок бумаги.
Глава 18
5-й королевский военно-медицинский реабилитационный госпиталь, Бомбей, 1915–1916 годы
Он приехал как раз перед завтраком одним холодным ноябрьским утром. Тяжелые операции во Франции и Лондоне, в ходе которых врачи пытались восстановить его истерзанное тело, поврежденный череп, были, по счастью, уже позади. Физически он был объявлен здоровым. В восстановлении нуждался теперь его мозг.
— Чертовы дороги, — сказала женщина-водитель. Ее руки в перчатках сжимали руль, как тиски, а лицо было так близко от ветрового стекла, что от ее дыхания на нем оставались запотевшие участки.
— У вас хорошо получается, — ободрил он ее.
— Знаете, говорят, здесь есть привидения, — сказала она, глядя на возвышавшееся впереди здание из песчаника. — Бывшая психбольница.
Он поднял бровь.
— Я так понимаю, что и до сих пор.
На ее щеках появились ямочки от усмешки.
— Как бы то ни было, вас встречают, — сказала она и показала вперед, сквозь расчищенные щетками стеклоочистителя полукруги. На ступенях госпиталя стояла продрогшая медсестра. — Похоже, от нее будет толк. Не сомневаюсь, что с ее помощью вы в два счета начнете заводить себе друзей и играть в бильярд.
— Прекрасно, — отозвался он и прислонился головой к стенке кабины. Он устал, так устал…
Машина остановилась.
— Слава тебе господи! — выдохнула девушка, дернув за рычаг ручного тормоза. Она вышла из машины и перебросилась парой фраз с медсестрой.
