Он хотел отправить ей соболезнования, какой бы ни был от них толк, проявить любовь еще и к маленькой Айрис, которой теперь не суждено узнать своего папу. Но Элис его опередила.
«Я бы ни за что не побеспокоила тебя, — писала она, — особенно по такому поводу. Ведь я могу только догадываться, с чем тебе приходится иметь дело на фронте. Но я слишком переживаю, поэтому не могу ничего не предпринимать. Видишь ли, Мэделин не желает принимать его гибель — не плачет и не горюет, а беспрерывно строчит письма командиру Люка и в Генеральный штаб, где просит, чтобы они его нашли. Она даже попросила тетю Эди поехать в Лондон и обойти все больницы. Ричард сказал ей, что в этом нет смысла, но только разозлил ее до такой степени, что мне еще не доводилось видеть ее такой. Гай, это ненормально. Следует ли нам показать ее какому-то специалисту? Ей надо помочь? Все-таки она только что родила Айрис, и я боюсь, что все это стало для нее слишком большим ударом…»
Гай написал ответ, где, выразив Элис благодарность, что она все-таки его побеспокоила, постарался убедить ее не портить зря себе нервы. Также он написал, что, к сожалению, нет никакой вероятности того, что Мэдди может оказаться права; он сам разговаривал с одним из рядовых, присутствовавших на похоронах Люка. «Не торопитесь, однако, кому-то показывать ее, — посоветовал он, не желая, чтобы кто-нибудь случайно направил ее по ложному пути. — Дайте ей время. Я уверен, что это естественная реакция. Как она ладит с Айрис?»
«Ослеплена любовью, — написала в ответ Элис, — как и все мы. Этот ребенок — единственный человек на свете, способный заставить маму улыбнуться».
«Тогда я тем более уверен, что у вас нет поводов для беспокойства, — ответил Гай, у которого сердце заныло, когда он представил себе Мэдди с дочкой. — Мой ей совет: проводить как можно больше времени с малышкой. Я не сомневаюсь, она примет все, как оно есть, когда придет время. Передайте, пожалуйста, Делле, что завтра я собираюсь навестить ее брата. А я передам ему горячий привет от нее».
Гай стоял в палате Питера. В ней были часы и большие вокзальные окна, потому что прежде это был зал ожидания. Только теперь его наполняли не пассажиры, а пациенты и ряды коек, отгороженных ширмами. Питер лежал в самой дальней одноместной палате. Несмотря на то что Гай произвел уже тысячи ампутаций, ему было больно видеть аккуратное плоское место там, где должна была лежать левая нога Питера. А ведь как он резвился на поле для поло…
— Как он? — спросил Гай дежурную медсестру Оуэн. «Замечательно, — мрачно произнес Питер, когда увидел Гая. — Слишком здорово для того, чтобы торчать в таком месте, как это».
— Подавлен, — ответила сестра Оуэн. — Постоянно говорит о каком-то Люке.
— Они были друзьями, — объяснил ей Гай. — Хорошими друзьями. И воевали вместе с самого начала.
— Он, по всей видимости, погиб? — спросила сестра Оуэн.
— Да, — устало ответил Гай и вспомнил слова наика, а потом Мэдди со всеми ее письмами. — А почему вы спрашиваете?
Сестра посмотрела в сторону Питера.
— Он постоянно твердит, что вроде бы видел его.
Гая это не удивило. У него в госпитале было уже много таких, кто воображал своих родных или двоюродных братьев на соседних койках. И ему становилось горько от того, что на поверку эти призраки ни разу не оказались реальными.
— Просто он выглядел, как настоящий, — сказал Питер несколькими минутами позже, когда Гай присел возле него. Кто-то вымыл светлые волосы Питера и расчесал на боковой пробор. На нем была щеголеватая полосатая пижама, которую, по-видимому, прислали из дома. Пижама была ему велика; он так исхудал, что на него было страшно смотреть. — Его убили прямо у меня на глазах, — продолжил Питер. — И ребята похоронили его вместе с фотографией Мэдди и Айрис, но все-таки я видел, как он залезал в санитарную машину на той чертовой дороге на Менен.
— Сколько крови ты тогда потерял? — спросил Гай.
— Я не измерял.
— Думаю, порядком.
— Он спас мне жизнь, Гай, — слеза покатилась сначала по одной ввалившейся щеке Питера, потом по второй. — Ему нельзя было умирать.
— Мне так жаль, — проговорил Гай, желая сказать что-нибудь еще и что-нибудь получше.
Лицо Питера сморщилось. Гая не передернуло от его слез, и он не сказал ему крепиться, как могли бы сказать другие врачи. Он сделал единственное, чем мог помочь, — просто сидел рядом, давая Питеру понять, что тот не один, и ждал, пока тот выплачется.
Когда это произошло, Гай спросил его, что он собирается делать дальше.
— Уж точно не отправлюсь домой, чтобы со мной носилась матушка, — сказал Питер, и его губы скривились в мрачном подобии его прежней улыбки.
Гай, которому меньше всего хотелось тогда смеяться, все же вымучил короткую улыбку, сообразив, что именно она была больше всего нужна Питеру.
— А что же тогда? — спросил он.
— Для начала поеду в реабилитационный госпиталь в Лондоне, — ответил Питер, — как только они поймут, что я уже не истеку кровью на пароме. Проведаю там Эрнеста Элдиса. Вот только научусь ходить на деревяшке. Люк бы этого хотел.
— Да, — согласился Гай. Ему было известно об Эрнесте. Диана писала ему и спрашивала, все ли так безнадежно, как ей сказали. «Милый Гай, сможешь ли ты сделать что-нибудь? Мне теперь так одиноко. Я чувствую себя вдовой. И я постоянно думаю о тебе, бедняжке, как ты все это время один где-то там во Франции. Может, мы сможем увидеться, когда ты приедешь в отпуск, и ты дашь мне какой-нибудь чудесный совет». Гай прочитал ее письмо в перерыве после особенно тяжелого дня в операционной и был предельно краток в своем ответном письме. «Считай, что тебе очень повезло не остаться вдовой, — написал он ей. — Советовать я не возьмусь. Боюсь, это не моя специализация. А вот доктор Арнольд пользуется отличнейшей репутацией. Передай, пожалуйста, мужу мои наилучшие пожелания». Диана больше не писала. Определенно, она рассчитывала на другой ответ.
— Делла все еще в Бомбее, — продолжал Питер, — и никуда оттуда не собирается, коль скоро этот тип по имени Джефф проявляет себя здравомыслящим человеком.
— Проявляет, — подтвердил Гай. — Элис рассказывала мне о нем и о Делле. Я не очень хорошо его знаю. Он только приехал, когда я оттуда уезжал. Но при первом знакомстве у меня о нем сложилось хорошее впечатление.
Питер кивнул, услышав хоть какую-то добрую новость.
— Ричард сказал, моя работа меня дожидается. Может, попробую рискнуть с немецкими подлодками и вернуться. Передам маленькой Айрис привет от отца. Поддержу бедную Мэдди.
— Ты ведь не будешь говорить ей, верно? — спросил Гай. — Будто бы видел Люка.
Это стало бы именно тем, что ей было необходимо.
— Нет, не буду, — Питер повернулся, хрустя подушкой, и уставился в потолок. — Делла написала обо всех ее письмах.
Гай медленно кивнул.
