— Как вода, теплая? — спросила она, чтобы не молчать.
— Она прекрасна, — ответил Люк. — Ты не пробовала?
— Нет.
— Придется нам исправить это упущение, — проговорил Люк.
Мэдди никак не думала, что это будет исполнено сей же миг. Но он «уронил» ее, заставив взвизгнуть, и тут же поднял, давая понять, что не собирался бросать в воду на самом деле. Люк продвигался по воде дальше; она чувствовала, как поднимается и опускается его грудь, и почему-то вспомнила о предложении матери попить чаю дома. Ей просто не верилось, что, послушав Элис, она могла бы пропустить такое. Пусть хоть что будет с этими слухами. Для нее имело значение только то, что Люк нес ее на руках. Все, чего ей хотелось, это опустить голову на его грудь и услышать, как бьется его сердце. И она прекрасно отдавала себе отчет в том, насколько сильно это ее желание.
Вскоре они были у шлюпки. Люк поставил в нее Мэдди, к ее великому сожалению. Однако огорчалась она недолго, поскольку он тоже забрался в лодку и сел рядом. Он спросил, доводилось ли ей когда-нибудь ходить под парусом (а ей не доводилось), а потом сказал, что это можно считать ее первым уроком. Он показал, как распускать парус и привязывать чалку, объяснял что-то о ветре и румпеле, но Мэдди быстро потеряла нить повествования («Ну вот! Чем у тебя голова занята?» — возмутился ее учитель). Незадачливая ученица рассмеялась. Ведь ее голова была полностью занята только им одним. А потом она вскрикнула и откинулась назад, потому что он повернул румпель (о чем и пытался ей сообщить) и они понеслись по волнам.
— Славно, да? — прокричал Люк сквозь ветер и брызги.
— Да, — так же прокричала ему в ответ Мэдди. В лицо и в глаза ей дул горячий ветер. — Да!
Ветер сдул ее шляпку. Она попыталась поймать ее, но было поздно: шляпа уже плыла за ними по волнам, явно проигрывая в скорости лодке, а потом ушла под воду. Перегнувшись через борт, Мэдди вгляделась в глубокую синеву моря. Сотни рыбок скользили под поверхностью воды, соревнуясь с лодкой. Она снова взглянула на Люка, на его улыбку и вздувшуюся пузырем сорочку и устроилась на корме, придерживая волосы обеими руками и подставив лицо ветру и солнцу.
— Ты обгоришь, — предостерег ее Люк.
— Ну и ладно, — прокричала она в ответ.
— Возьми мою шляпу, — предложил он.
Мэдди кивнула.
Они обогнули кусок суши, выступающий в море. Слева от них лежал город — мир жары, суеты, сточных канав и грязи. Справа — простирался затуманенный горизонт, и на его фоне виднелся силуэт лайнера «Пи энд Оу», лениво двигавшийся в сторону Англии. Мэдди заметила, что Люк, увидев его, неожиданно посерьезнел, и подумала, что, возможно, он думает о собственном возвращении домой. Она не хотела знать, так ли это. Ей лишь хотелось, чтобы их плаванье не заканчивалось никогда. Она радовалась, что он привел ее сюда, что они не сидят на заднем сиденье душного служебного авто, застрявшего в плотном движении на улицах Бомбея.
Мэдди предположила, что Люк везет ее на обед в яхт-клуб или в отель «Тадж». Оба заведения располагались у моря. Но сначала они миновали величественные купола отеля и столики на открытой веранде на берегу, потом красную крышу и желтые стены клуба, ступени, на которых она сидела в Новый год, и продолжили держать курс прямо.
Но вот, когда Мэдди уже оставила попытки догадаться, куда лежит их путь, Люк попросил ее пригнуться и изменил положение паруса, чтобы двигаться в сторону берега, представлявшего собой вытянутую полосу пляжа. Весь берег до самой дороги был заполнен толпами людей. Даже издалека было слышно, как гудит толпа, звучат ситары и отбивают ровный ритм уличные барабаны. Когда они подплыли ближе, Мэдди разглядела среди пестрой мешанины из сари и туник полотна, на которых были разложены украшения, сладко пахнущие благовония, всевозможная утварь, коврики и ткани. Это был еще один рынок, только не такой, как те, что она видела раньше. От углей поднимался дым: торговцы жарили на шкворчащем жиру овощи и панир. На мелководье жались друг к другу лодки, груженные овощами, мешками риса, большими, пропеченными на солнце пучками кориандра и листьев карри.
Мэдди повернулась и посмотрела в его смеющиеся глаза. Она тоже улыбалась, потому что Люк определенно наблюдал за ней и ждал, что она скажет.
— Этого не было в твоем путеводителе, — заметила она.
— Я хотел показать тебе что-нибудь новенькое, — ответил Люк. — И нам еще надо найти подарок для твоей тети.
— Это невероятно, — проговорила Мэдди, снова оглядывая все вокруг и удивляясь, насколько нелепой казалась теперь мысль, что Люк мог пригласить ее в «Тадж». Она представила себе экипажи и автомобили, выстроившиеся в ряду входа в отель, торжественный зал внутри, панкахвалл с бесстрастным выражением лиц, жаркий, спертый воздух, звон посуды, вежливый, звенящий смех и испытала сильнейший прилив жалости ко всем гостям «Таджа».
Чем дальше, тем больше Мэдди утверждалась в своих чувствах. Они вышли на берег и остановились у одного лотка купить шерстяную шаль для Эди, потом взяли по кебабу, завернутому в лепешку наан, и съели на дощатой пристани. И пока они стояли там, к ним, брызгаясь в мелкой воде, подбегали владельцы лавчонок и зазывали посмотреть, купить и еще раз купить.
— Потом, — отвечали они хором. — Потом.
Люк и Мэдди много разговаривали, свободно и непринужденно, будто у них впереди была еще вся ночь. Удовлетворяя любопытство Мэдди, Люк рассказал, как они подружились с Питером и как играли с ним в поло.
— Питер играет в поло? — удивилась Мэдди.
— В его особенную питеровскую разновидность, — ответил Люк, — которая если еще и не запрещена, то должна быть.
Люк описал свой дом в Ричмонде. И стал более задумчивым, когда упомянул об умиротворении этого местечка, хотя оно лежит совсем недалеко от Лондона. Прямо за садом несет свои воды Темза. Еще он сказал, что у него есть лодка, на которой он плавает при первой же возможности.
— Так вот где ты научился так ловко управляться с парусом, — предположила Мэдди.
— На самом деле нет, — покачал головой Люк. — За это я должен благодарить отца. Я вырос в Сэндбэнксе. И он брал меня с собой, когда ходил по проливу Те-Солент. Да и сейчас берет, когда я бываю дома.
Мэдди улыбнулась, представив Люка рядом со своей старшей версией в толстых шерстяных свитерах на волнах холодного, неспокойного моря.
Они покончили с кебабами и принялись за кулфи. Мэдди не стала упоминать, что Гай предупреждал ее не покупать это мороженое. Она и вовсе думать забыла о Гае за рассказом о маленькой деревушке в Оксфордшире, где провела детство, каникулах в Озерном крае, студенческой жизни в Сомервиль-колледже и демонстрациях суфражисток в Лондоне.
— Тебя когда-нибудь арестовывали? — поинтересовался Люк.
— Нет, — ответила она.
— Ну и не расстраивайся по этому поводу, — велел он.
Время шло час за часом, жара отступила, воздух стал свежее, и, хотя ни Люк, ни Мэдди не желали этого замечать, толпы народу стали редеть, а прибрежные воды пустеть: лодки загружались и отчаливали.
