Немецкое издательство в эмиграции, «Берман Фишер», публикует немецкого писателя-эмигранта. Шестисотстраничная попытка Томаса Манна сформулировать итог нравственной катастрофы родной страны, роман «Доктор Фаустус», выходит в свет.
Томас Манн посылает экземпляр композитору Арнольду Шёнбергу, с посвящением: «Подлинному».
Втайне Манн на протяжении нескольких лет поддерживал связь с Шёнбергом, собирая материал и умения, чтобы выписать образ главного героя повествования — больного сифилисом композитора. Герой его романа создает метод композиции, подобный додекафонической технике Шёнберга, причем у Манна это результат сделки с дьяволом, метафора немецкого народа и его сделки с нацизмом.
Глубоко оскорбленный, Арнольд Шёнберг разрывает знакомство, однако их ссора становится достоянием публики. Стареющий композитор защищается от нападок на дело своей жизни и от его политизирования. Манн же называет Шёнберга современным композитором и надеется, что он примет роман как признание своей значимости для современной музыки. Но и это воспринято как обида: «Через два-три десятка лет мы увидим, кто из нас двоих современнее».
Второго декабря Шёнберг пишет, что, очевидно, можно трактовать искусство как фашистское, большевистское, левое или правое, но музыка есть музыка, искусство есть искусство, и к свободе, равенству и братству они имеют столь же мало отношения, как и к тоталитаризму.
Палестина
Первая волна. Можно и так описать множество людей, которые собирают свои пожитки под пулями и взрывами бомб, под крышами, где ожидают убийцы-снайперы с заряженными винтовками.
Дети и их школьные учебники, фотографии, украшения, трубка, бесконечная тяжесть прожитых дней, чувственные впечатления, сложившиеся в опыт. Ключи на шее — на шнурке, на цепочке, ключи, оставляющие свои замки, дети, оставляющие игры под розовыми кустами, дети, оставляющие позади двери и замки, вешающие ключи в своей памяти. Ключи в руках, под одеждой, на цепочке вокруг шеи, холодный ключ на коже, невыразимый, как скорбь.
Халисса — 4 декабря это первое название в списке тех, что причиняют боль, в списке брошенных оливковых деревьев и дорожной пыли, в списке, высеченном в камне, в памяти примерно 750 000 беженцев. Далее следуют: Хайфа, Лифта, Масудия, Мансурат-аль-Хейт, Вади-Ара, Кесария, Аль-Харам, Аль-Мирр, Хирбет-аль-Манара, Аль-Мадахиль, Ульмания, Араб-аль-Зубайд, Хусейния, Тулейль, Кирад-аль-Ганнама, Эль-Убейдия, Кумия, Кирад-аль-Баккара, Мадждаль, Гуайр-Абу-Шуша, Хирбет-Насир-ад-Дин, Тиверия, Кафр-Сабт, Ас-Самра, Самах, Мадхар, Хадатха, Улам, Сирин, Ат-Тира, Араб-ас-Субейх, Вифлеем, Умм-аль-Амад, Йаджур, Балад-аш-Шейх, Араб-Гауарина, Дейр-Мухейсин, Бейт-Джиз, Бейт-Сусин, Дейр-Аюб, Сарис, Аль-Касталь, Бейт-Наккуба, Калания, Эйн-Карем, Аль-Малиха, Дейр-Ясин; в Дейр-Ясине убили всех мужчин.
Названия, собранные за несколько месяцев: первая волна первой волны, прелюдия к прелюдии. Жители, бросающие все, кроме ключей, становятся первыми беженцами. Они бегут, но постоянно оглядываются назад. Постоянно.
Париж
Шестого декабря Симона де Бовуар впервые за несколько недель получает письмо из Чикаго от Нельсона Альгрена. Почтовая забастовка наконец-то закончилась, но то, что он пишет, огорчает ее. Его привлекла некая женщина, однако он не уступил влечению.
Де Бовуар в разладе с собой. Ведь он должен чувствовать себя свободным и делать что угодно, пока не предает их любовь. Симона полностью доверяет его любви, и он может спать с другими. С другой же стороны, ее физическая, сексуальная любовь к нему так сильна, что она ревнует. Но пытается урезонить себя, совладать с тем, что она называет животным инстинктом, инстинкт не должен ею командовать. Дать Нельсону свободу на другую женщину — это дар, и то, что он отказывается от него, тоже дар. Ничто не должно становиться обязанностью.
Дейр-Ясин
Несколько изолированных и уязвимых арабских деревень пытаются заключить с сионистским паравоенным движением «Хагана» соглашения о ненападении.
В деревне Аль-Шайх-Муаннис террористы из «Лиги Штерна» похитили деревенского лидера. Угроза насилия постоянна. Жители деревни ищут контакта с тель-авивской секцией «Хаганы»
[76], чтобы достичь соглашения о двустороннем мире. Представители «Хаганы» освобождают похищенного и ведут переговоры с руководством деревни, но ничего не обещают. Деревня, расположенная на полоске побережья между Тель-Авивом и Хайфой, остается, где была, жители живут, где жили. Пока что.
И Дейр-Ясин. Тихая деревня, примерно 700 жителей, в нескольких километрах к западу от Иерусалима. С благословения «Хаганы» они заключают договор о мире и добрососедстве с двумя еврейскими поселениями — Гиват-Шаул и Монтефиори. А взамен обещают не защищать арабских бунтовщиков.
Но соглашение — ложь. На деревню нападают. 130 сионистских террористов, отколовшихся от «Иргун», нападают на деревню. При поддержке «Хаганы». Террористы получают оружие, боеприпасы и прикрытие; цель нападения — ускорить изгнание арабского населения. Как выясняется, убито по меньшей мере 110 человек, мужчин, женщин и детей, тела сброшены в колодцы, дома сожжены, все разграблено, уцелевшие жители лишены своего имущества.
Волны насилия шумят, ширятся. Слухи становятся правдой, а правда — слухами: беременным вспарывают животы, женщин и детей насилуют, подвергают издевательствам и забрасывают камнями, мужчин казнят прямо на месте, сотнями.
Расправа в Дейр-Ясине ждет впереди, до нее еще несколько месяцев. Название сохранится. Накба
[77].
Москва
Снега на площадях Москвы еще нет, зато есть хорошие новости. Советские граждане, у которых есть деньги на кино, смотрят 14 декабря киножурнал, где их информируют о новой победе послевоенного мирного строительства: вводятся новые деньги и отменяются карточки. В киножурнале мужчины и женщины со счастливой улыбкой на лицах аплодируют. Голос диктора заявляет, что это решение наполняет сердца народа гордостью за могучую родную страну и демонстрирует миру огромные преимущества социализма перед капитализмом.
После войны инфляция быстро росла. И 15 декабря все деньги частных лиц, кооперативов, организаций и ведомств подлежат обмену. Пять старых рублей на четыре новых. Победа, говорит радостный голос в киножурнале. Последнее самопожертвование народа, гласит декрет Центрального комитета ВКП(б).
До сих пор советскому гражданину разрешалось на месяц 2 кг мяса, ½ кг сахара, 800 г пищевых жиров, 800 г хлеба и 1 кг крупы. Теперь карточная система отменена, и цена на хлеб, как обещано, будет по всей стране одинакова. Все продукты питания получат новую цену. Пшеничная мука и одежда подешевеют, цена на водку останется прежней. На рынке будет доступно неограниченное количество всевозможного мяса.
