У него есть мечта, и следующие двадцать лет своей жизни он посвятит ее осуществлению. И мечта растет, паучья сеть растет, растет и слава Пера Энгдаля. Разговоры о «националистическом взаимодействии», ведущиеся в переписке, по телефону и через посланцев Пера Энгдаля, учащаются, набирают энергии. Скрытые, без свидетелей, никто не докажет, что они были.
То, что занимает его в эти дни, принесет плоды. Первым зримым камнем постройки, первой манифестацией, которая всего лишь тремя годами позже повергнет в ужас окружающий мир, становится большая конференция в Риме. Первого октября 1950 года нацистские лидеры из Италии, Великобритании, Испании, Португалии, Франции, Швейцарии, Австрии, Германии, Голландии, Бельгии и Швеции соберутся на конференцию. Черный цветок распускается.
Меж тем как демократически настроенные люди преисполняются идеей универсализма, фашизм мутирует от национализма к международному национализму. К идее о растворении всех в общем белом теле с общим черным сердцем.
Итальянское социальное движение продолжает идеи Муссолини, несет их, словно негасимый факел. Вокруг него существует сеть, нити которой протягиваются к фашистам и нацистам в Австрии, Швейцарии, Великобритании, Франции, Бельгии, Нидерландах, Скандинавии, Испании, Латинской Америке и на Ближнем Востоке.
Вокруг лидера шведских фашистов Пера Энгдаля тоже сплетена сеть, как и вокруг британца Освальда Мосли. Вскоре эти сети соединяются, все идет по плану создания третьей Европы, не капиталистической и не коммунистической, — бастиона, который будет строить свою экономику на сырье промышленности африканских колоний и оставит демократию на произвол ее немощной судьбы.
Итак, конференция в Риме, 22–25 октября 1950 года. Перед поездкой туда Энгдаль учит итальянский, что принесет и результаты, и авторитет. Трудно сказать почему, то ли из опасения, что его остановят или забросают грязью, то ли из тщеславия и тоски по легитимности, — так или иначе он завязывает контакт с высокопоставленным чиновником из американского министерства обороны. И в одном из писем подчеркивает антикоммунистические цели Римской конференции. В ответ приходят пожелания удачи, написанные на официальном бланке Пентагона. В боях холодной войны враг врага становится другом.
Освальд Мосли, лидер английских фашистов, тоже присутствует на конференции. Как и Карл-Хайнц Пристер, выходец из верхушки гитлерюгенда, который заявляет:
«В то время как Россия пытается большевизировать Европу, Запад пытается колонизировать нас. <…> Надо встретить угнетателей Германии и Европы сопротивлением, поэтому фронтовое поколение протягивает руку всем национальным силам во всех странах, чтобы в сотрудничестве сделать Европу третьей мощной силой во всем мире. Фронтовое поколение во всех странах сможет достичь этого, если уничтожит препятствия вроде провинциального национализма и чуждых демократических принципов».
Пер Энгдаль подхватит заявление Пристера и изложит свой план структуры и администрации, которые сделают все это возможным. Аплодисменты. Целостная централизованная Европа с сильным руководителем.
Далее конференция решает установить контакт с Asociación Argentina Europa
[54], комитетом, который возглавляет один из лучших пилотов нацистской Германии, Ханс-Ульрих Рудель. Он принадлежит к числу тех, кто вместе с Ватиканом организует для нацистов пути бегства.
Римская конференция 1950 года станет успехом правых экстремистов, а Пер Энгдаль — ее королем. Десять пунктов, которые он формулирует касательно европейского будущего, Carta di Roma
[55], принимаются как официальный заключительный документ. Слово «демократия» там вообще не фигурирует.
Участники конференции намерены собраться вновь, и в скором времени. Но лучше в более тихом месте, нежели Рим, где-нибудь, где нацистская оккупация не омрачила образ авторитарного будущего, сборный пункт на периферии, подальше от глаз антинацистского мира. Ответ приходит от Пера Энгдаля и звучит так: Мальмё.
Придет день, когда национал-социализм восстанет в новой форме и вновь будет маршировать, говорит Пер Энгдаль. Первым шагом станет его Мальмёская конференция в мае 1951 года. Участников приглашают со всех концов Европы. Пер Энгдаль связывается со шведским премьер-министром Таге Эрландером, и тот обещает, что ходатайства зарубежных гостей о визах будут рассматриваться в срочном порядке.
Но все идет не вполне так, как планировалось. В последнюю минуту Освальд Мосли сообщает, что не сможет присутствовать, вероятно по причине разгорающегося конфликта с Карлом-Хайнцем Пристером.
В ходатайствах о визе приглашенные немцы указывают личные причины поездки в Мальмё. Один пишет, что хочет повидать родственников, другой намерен выступить с лекциями по радиотехнике, третий хочет съездить в Швецию, чтобы «встретиться и поговорить лично после переписки». Однако шведское Бюро по делам иностранцев получает от западногерманской полиции секретную информацию о нацистской деятельности гостей. В частности, один из приглашенных представляет нацистский журнал «Дер вег». Ему и еще шестерым немцам в шведских визах отказано. В том числе Карлу-Хайнцу Пристеру с супругой.
Что касается грозного полковника Отто Скорцени, проживающего пока что в Мадриде, то Пер Энгдаль очень хочет, чтобы он смог участвовать. Скорцени приобрел широкую известность, поскольку по личному желанию Гитлера выкрал Муссолини из плена. После войны он был арестован в Дармштадте, где получили информацию о том, что он организует агентурную сеть для вывоза нацистов из страны. На первых порах эта сеть носит название «Братство», затем, кажется, «Одесса»
[56], но подтверждений тому найти так и не удалось. По слухам, он также создал в Германии сеть надежных укрытий для белых беглецов, под названием «Шпинне» («Паук»). Но что здесь правда, что тайна, что миф, а что чистейшая выдумка, неясно. При невыясненных обстоятельствах Скорцени удается бежать из-под ареста в Испанию.
Шведская тайная полиция очень обеспокоена тем, что Энгдаль поддерживает связь с такой «опасной» персоной. Теперь этот человек включен в список участников конференции в Мальмё, и Пер Энгдаль обращается к шведским властям с особой просьбой принять ходатайство о визе для Скорцени.
Но происходит нечто неожиданное. Другие немцы решительно протестуют против присутствия Скорцени. Энгдаль вынужден дать полный отбой, звонить ответственному чиновнику Бюро по делам иностранцев и просить его отклонить ходатайство Скорцени.
