Двадцать четвертого мая она выступает в нью-йоркском Карнеги-Холле, второй раз в этом году. Публике нравится, как она поет «There is no greater love». А четыре дня спустя она стоит перед судьей как обвиняемая в хранении наркотиков, после полицейского обыска в ее квартире. Процесс носит название «The United States of America versus Billie Holiday»
[31], так она это и ощущает. Адвоката у нее нет, она очень устала, страдает от ломки и обезвоживания. Признает себя виновной. Двадцать восьмого мая ее приговаривают к году тюрьмы.
Каир
На начальном этапе, кроме отца Хасана аль-Банны, часовщика, о его ассоциации, о «Братьях-мусульманах», мало кто знает.
Кодовых слов два. Одно привычно и всем хорошо известно: умма. Все мусульмане объединены в универсум, где нет ни расизма, ни угнетения. Сообщество выходит за географические и национальные пределы, не проводит различий между людьми. В сердце и в душе существуют узы веры, связующие всех мусульман. Ислам, по мысли сына часовщика, это и родина, и национальность.
Второе кодовое слово было погружено в тысячелетний сон и забыто: джихад.
Движение Хасана аль-Банны изначально ставит перед собой две параллельные цели — работу социальную и работу политическую. Благожелательность и благотворительность — идеалы одной, национальная независимость и исламское государство — цель второй.
Но растущее число иммигрантов-евреев в Палестине заставляет сына часовщика устремить взгляд за пределы угнетенного Египта. Хасан аль-Банна не сомневается, что евреи ненавидят ислам и каждый мусульманин, независимо от возраста и пола, должен противодействовать еврейским заговорам и ненависти. Джихад входит в обычай. Цель — уничтожать угнетение, где бы оно ни возникало, освобождать угнетенных от угнетателей.
Один из тех, кого уже на раннем этапе посвящают в священные задачи «Братьев-мусульман», — это хаджи Амин аль-Хусейни, человек, занимающий религиозный пост верховного муфтия Иерусалима, политический лидер палестинских арабов.
В нацистской Германии верховный муфтий был избран почетным арийцем, и солдаты Гитлера читали его сочинения о внутреннем враге, которого надлежит истреблять. Аль-Хусейни завербовал в СС как минимум 20 000 боснийских мусульман. С 1941 по 1945 год он жил в Берлине, встречался со своим другом Гитлером и обсуждал с ним свой план разрешить проблему с евреями на Ближнем Востоке таким же образом, как в Европе.
Гитлер симпатизировал его замыслам, соглашался. Придет время, и верховный муфтий развяжет борьбу арабов против тех, кто под подкровительством англичан занял арабское жизненное пространство. Однако Гитлер полагал, что время еще не пришло. Верховный муфтий может подождать? Вероятно, потом они вместе пили лимонад. После встречи хаджи Амин аль-Хусейни ровным, красивым почерком записал в дневнике, на бумаге в клеточку, чтó сказал его друг: «Я знаю историю твоей жизни. С интересом следил твой долгий и опасный путь. Очень за тебя тревожился. И рад, что теперь ты с нами и достиг такого положения, где твоя сила может содействовать борьбе за наше общее лучшее будущее».
В ходе четырех берлинских лет хаджи Амин аль-Хусейни регулярно участвовал в немецких коротковолновых передачах для арабскоязычного мира, выступая своего рода исламским переводчиком-синхронистом, который твердил одну только фразу: «Евреи — это враг». В 1943-м он заявил, что немцы нашли окончательное решение еврейского вопроса. Гитлеровский министр пропаганды Геббельс называл такие радиопередачи «наш дальнобойный пистолет в эфире».
Но все было очень непросто. Верховный муфтий знал, что нацисты и сами способствовали иммиграции немецких евреев в Палестину. По так называемому соглашению Хаавара
[32] в 1933–1941 годах 60 000 евреев получили разрешение выехать в Палестину. Судя по всему, это было выгодно и сионистам, и нацистам: евреи спасались от гонений, в Палестине росло еврейское население, а нацисты имели экономические преимущества благодаря принудительному экспорту немецких товаров. Хаджи Амин аль-Хусейни проклинал то и другое. Правда, в годы войны его связь с нацистами укрепилась. Он писал письма Гиммлеру и Риббентропу, напоминая об их обещаниях, о заверениях, что сообща они победят, и всякий раз просил разбомбить евреев в Тель-Авиве и в Иерусалиме.
Хаджи Амин аль-Хусейни получал от нацистской Германии как идеологическую, так и экономическую помощь и часть средств передавал своему другу Хасану аль-Банне.
Однако меж друзьями есть и различия. Когда война кончилась поражением нацистов и фашистов, Хасан аль-Банна исходит из того, что побеждена и сама идея еврейского государства. Коль скоро преследования евреев прекратились, то никакой поддержки их национальному государству просто уже не будет. В 1945-м он предлагает союзникам конфисковать ресурсы нацистов и распределить их среди оставшихся евреев. Таким образом справедливость восторжествует вдвойне, преступники понесут наказание, а жертвы получат компенсацию. Что же до бездомных евреев в Европе, то их надо отправить в Австралию. Или же пусть каждая десятая семья в Америке примет еврея-беженца, тогда проблемы тысяч евреев будут решены.
Нью-Йорк
Между тем время делает шаг в новом направлении, от одного мыслимого будущего к другому. Несколько тщательно выбранных слов, особый момент, секретная записка. Непредсказуемый вывод — и все резко меняется.
Вестником выступает 14 мая Андрей Громыко, советский представитель в ООН. Его слова молниями вспыхивают во тьме большой политики, когда он сообщает о новом взгляде Советского Союза на будущее Палестины.
Ранее советская политика исходила из ленинско-сталинской теории, что евреи не удовлетворяют критериям, необходимым для создания нации, что сионистское движение — буржуазный прихвостень на службе империализма, порождение лишенных корней евреев-космополитов. Но теперь.
«Непреложный факт», что еврейский народ имеет в Палестине «исторические корни». Ни о каком «одностороннем решении», не принимающем во внимание «законные права еврейского народа», не может быть и речи.
«Ни одно государство в Западной Европе не оказалось в состоянии предоставить должную помощь еврейскому народу в защите его прав и самого его существования от насилия со стороны гитлеровцев и их союзников. Это обстоятельство <…> объясняет стремление евреев к созданию своего государства. Было бы несправедливо… отрицать право еврейского народа на осуществление такого стремления. Отрицание такого права за еврейским народом нельзя оправдать, учитывая все то, что он пережил за Вторую мировую войну».
Никто не ожидает таких слов. Им нет объяснения. Возможно, Советский Союз хочет убрать Великобританию с Ближнего Востока, чтобы усилить там собственное влияние. Возможно, есть и внутриполитические мотивы. Но как бы то ни было, все меняется. Отныне сегодняшний день озарен новым будущим, осиян новым светом. Тени тоже меняют форму.
