Пальцы, что до этого легко прикасались к чувствительной вершине, вдруг заплясали на нем быстрее, а потом Ренат придвинулся ко мне, откинул полу пальто, сорвав перламутровые пуговицы, и накрыл губами сосок прямо через ткань платья, прикусил его и покрутил до легкой боли, стискивая между зубами. Когда я задрожала от необычных и потрясающих по силе ощущений, муж погрузил в меня два пальца, растягивая до приятного распирания. Это вызвало горячую волну по всему телу, жгучие колючки помчались по спине и закрутили раскаленную спираль на пояснице. Я выгнулась до хруста позвонков и закричала:
— Да…
— Вернемся в номер, — придерживая меня, толкаясь в глубину умело и осторожно, высекая из меня остатки спазмов, прижимая плотнее руку, позволяя выплеснуть накопленную страсть, муж почти лежал на мне, но не давил, упирался свободной рукой в сидение и бесконечно тепло шептал: — Я подарю тебе первую незабываемую брачную ночь и сотру из памяти тот вечер, когда все пошло неправильно.
Я не могла отдышаться. Не понимала, что на меня нашло. Как я могла снова поддаться его власти? Разрешить к себе прикоснуться…
Что поменялось? Почему он решил сделать мне приятно? Почему так сказал? Куда делись те жесткие безразличные слова о том, что ему плевать, что я чувствую?
— Думаешь, что бы съязвить? — спросил Ренат и вынул платок из кармана, поухаживал за мной, смущая. Я попыталась прикрыться, перехватить салфетку, но муж шлепнул меня по руке. Не сильно, но строго.
Волгина сильно потряхивало, я чувствовала, как дрожат его пальцы, когда прикасались ко мне, поправляя трусики и чулочки.
— Извини, капрон не выдержал такого урагана, — хмыкнул он и провел пальцем по стрелке.
После разрядки, из-за чего у меня сводило ноги и приятный трепет несся по мышцам, я хотела лишь улыбаться, но ответная реакция тела на прикосновения мужчины снова взбудоражила.
— Платье длинное, а разрез с другой стороны, — успокоила я. Себя или его, неважно. Руку некуда было деть, потому я вцепилась в лацкан пиджака мужа и заметила на щеке Рената свежую царапину. Провела пальчиком по ней, собирая, как бусины на нитку, дрожь мужчины. В его глазах, наполненных тьмой, плескалось что-то такое, что я не могла прочитать, а спросить стеснялась.
— До свадьбы не заживет, — прошептала смущенно, — но жить будешь.
— Сеня… — Ренат вдруг перехватил мою кисть и, прижав к своей щеке ладонь, закрыл глаза. Выдохнул длинно, обжигая мое лицо горячим потоком. От него приятно пахло, но я не могла в этом состоянии определить чем именно. — Мы опаздываем, — Ренат говорил тяжело, будто у него не осталось сил. — У Флобера открытие осенне-зимней коллекции. Я думал, что для тебя это важно.
Я дернулась вперед, Ренат хотел наклониться, и мы столкнулись лбами.
Искры посыпались из глаз, а муж внезапно перетянул меня к себе на колени и стал целовать в ударенное место, как ребенка.
Наверное, мои глаза стали круглыми, потому что Волгин замер и слабо откашлялся.
— Кажется, так делают, чтобы перестало болеть, — и пожал большим плечом. — Работает?
Я потрогала ушиб и одарила мужа настоящей улыбкой. Злиться после оргазма и такой милой ласки, не получалось.
— Чудеса, — выдохнула, вглядываясь в мужа, будто видела перед собой другого человека. И мне откровенно нравилось то, что я видела. — А мне мама так никогда не делала…
— Какая нехорошая.
Воспоминания о маминой измене больно кольнули в грудь. Наверное, я поменялась в лице, потому что Ренат пересадил меня назад, на сидение, и быстро поправил свою одежду. Отвернулся, зыркнул на пустое сиденье водителя и слабо заулыбался. Когда Егор покинул салон, я тоже не заметила, хорошо хоть окна тонированные и снаружи никто не видел, что происходило здесь несколько минут назад.
— Нас Флобер ждет, — напомнил Волгин. Посмотрел на меня пристально и словно вслух подумал: — Не сбежишь теперь? Се-ня.
Я неопределенно мотнула головой, промолчала за Сеню в который раз, пусть называет, как хочет — от него имя звучало приятно и не коробило. А запрещала я — больше из принципа.
Ренат взялся за ручку двери, но снова повернулся, скользнул взглядом по моим губам, отчего я закусила щеку и испуганно моргнула. Его взгляд. Меткий, проникающий. Примораживал и глушил все страхи. Я не знаю, что творится, но мне не нравится эта реакция на того, кто не собирается меня любить. Как я выживу под его властью? Как выберусь живой из медвежьих объятий?
— Тогда насладимся вечером моды, жена, — мрачно сказал Волгин и вышел в осеннюю ночь. Снаружи отряхнулся, прыгнул на пятках, словно пытался привести себя в чувства, только потом заглянул в салон, отчего я снова утонула в светлых глазах, и галантно подал мне руку.
Я вложила дрожащую кисть в крупную ладонь, чувствуя, какие невероятно сильные и горячие у мужа пальцы. И эти пыльцы были у меня внутри несколько минут назад.
Это осознание щедро плеснуло на щеки красок, воздух нагрелся под ребрами и вышел с тихим стоном из губ. Ренат заметил, сощурился, смотрел прямо и жестоко молчал.
Но и я не могла говорить, я просто не знала, что сказать.
По разгоряченной коже скользнул холодный ветер. Все еще не остывшая от оргазма, я едва переставляла ватные ноги. Волосы взметнулись, царапнули по щекам и окружили Рената русым шарфом, а он лишь задышал натужно, но не отпустил меня и не отодвинулся, напротив, врезался грудью в мою грудь, чтобы неожиданно наклониться и снова припасть к моим губам.
Я думала, что после разрядки не захочу больше ласк, что вернется старый страх, неприязнь и сомнения, но…
Ничего такого и близко не было. Жадно хватала воздух и мучительно переживала расставание наших губ, когда муж отстранился, будто у меня забирали кусочек жизни.
Как в такого мужчину не влюбиться?
Но ему не нужна любовь, ведь сам говорил, а этот брак — фарс для общественности и хорошее удовлетворение дикой похоти, а ее у него с избытком.
Я буду просто жить. Если Ренат не изменится, разведусь, если покажет себя с хорошей стороны, дам нашему союзу еще один шанс. Вдруг получится выдержать баланс.
Тело защекотало приятное прохладное прикосновение осени, я зашаталась, как береза на ветру, но горячая ладонь удержала мое равновесие.
— И все-таки, Сеня, ты очень красивая, — сказал мягко Волгин, выводя меня на плиточную дорожку к огромному стеклянному зданию. — И страстная. Я не ошибся с выбором.
— Но так нельзя… — шепнули губы. Я прикусила язык, затравленно оглянулась на Волгина. Не хотелось снова ругаться.
Но муж даже не напрягся, лишь крепче сжал мой локоть и привлек к себе.
— Нельзя, но кто нам запретит? — он подмигнул и, приоткрыв передо мной дверь, пропустил в сверкающий огнями зал.
Позади крупными тенями скользили охранники. Кого так боится Волгин? Зачем столько людей? Папа никогда не нанимал две машины для простой поездки в ресторан, а я вообще ездила обычно сама, реже с Владом.
