– Мне же не нужно знать все! – в глазах Руна от её упрямства промелькнула злость. – Расскажи только о тех, что могут защитить меня, и о тех, что наносят вред.
– Руны из целебных могут стать насылающими болезнь. Все зависит от условий, от того, чего ты хочешь постигнуть, и как. Для всего есть собственная руна или заклятье. Вот только исполнять его нужно с предельной осторожностью – руны, использованные без ума, причинят только вред. И я не расскажу о них тебе, чтобы не было беды.
Рун уже не скрывал злость.
– Что ты за бесполезное создание, женщина! Одно не умеешь, другое не хочешь делать!
Губы Сигрун дрогнули.
– На меня наложат злые чары, а ты позволишь меня заколдовать!
Сигрун молчала.
Рун развернулся было, чтобы уйти, но ведунья окликнула его:
– Постой!
Рун замер у двери.
Сигрун залезла под подушки, набросанные поверх её кровати, и вынула амулет. Тайная руна была выгравирована на нём.
– Вот, – сказала она, – никакое колдовство не причинит вреда тому, кто это надел. А если кто и попробует – колдовство обернётся во благо.
Она подошла к Руну и перекинула через его голову амулет. Затем провела по ремешку – до ладанки – рукой.
– Будь осторожен, Рун. Я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло.
Рун накрыл ладанку ладонью.
– Он и правда поможет?
– В той же мере, что и любое колдовство.
Сигрун не находила себе места весь оставшийся день.
Раненых в те дни не было в её избе и потому оставалось лишь прясть, сидя у окна, и думать о том, что произошло.
Однако раньше, чем усадьба погрузилась в вечерний полумрак, в дверь раздался стук.
Сигрун вздрогнула, потому что со своего места не видела, чтобы кто-то проходил мимо окна.
Она подобрала лежавший неподалёку нож, подошла к двери и приоткрыла.
– Кто здесь? – спросила она немного резче, чем хотела, и услышала тихий голос:
– Сигрун… Это я…
Невысокую фигуру, скрывавшуюся в тени, полностью укрыл волчий плащ, потому Сигрун и не сразу удалось разобрать, кто с ней говорит.
– Кена… – шёпотом произнесла она.
– Сигрун, позволь мне с тобой поговорить.
Сигрун удобнее перехватила нож. Не от того, что считала чужачку опасной – а потому, что требовалось время, чтобы поразмышлять.
– Что ты здесь делаешь?
– Позволь мне войти, я расскажу.
Сигрун колебалась секунду, а затем открыла дверь.
– Ну, – сказала она, когда Кена оказалась внутри и откинула капюшон.
Кена закусила губу, тоже раздумывая, с чего начать.
– Сигрун, меня беспокоит Рун.
– А ты беспокоишь его, – не сдержалась Сигрун и тут же прикусила язык.
– Ты всё знаешь? – вскинулась Кена.
– Не всё, – хмуро произнесла та и, подойдя к печи, налила из кувшина молока. Сделала глоток. – Не знаю, что за магия таится в твоих руках, что ты приворожила и Льефа, и его.
В глазах Кены блеснул огонёк.
– Сигрун, я тебя научу. А ты научи меня своей.
Сигрун прищурилась и с подозрением спросила:
– Что?
– У нас ведь с тобой один интерес. Мы не хотим, чтобы Рун натворил бед. И мы обе хотим…
– Замолчи, – оборвала она её и покраснела. – Что ты можешь рассказать мне, южанка?
– Сначала ты.
Сигрун недовольно поджала губы.
– Хорошо, – сказала она. – Что ты хочешь знать?
– Расскажи о знаках, которые нужно чертить на камне, на дереве или на земле.
– Зачем?
– Хочу знать, какие из них могут принести мне вред.
Сигрун побарабанила пальцами по поверхности печи.
– Есть разные виды рун, – сказала она. – Футарк – старинные руны, только они и пригодны для тайной магии. Их используют, чтобы писать на могильных и памятных камнях, скалах, копьях, мечах, брактеатах, фибулах… Заговоры обычно очень коротки и состоят всего из нескольких слов, а иногда – из одного. По счету рун двадцать четыре, и они пишутся отвесными и косыми черточками.
Кена кивнула.
Сигрун подошла к сундуку, достала дощечку, но не спешила резать по ней.
– В футарк входит три анта, – продолжила она. – Каждый из антов стоит из восьми рун и носит имя одного из богов: Фрейи, Хеймдаля и Тора.
Сигрун потянула за цепочку на шее и продемонстрировала Кене брактеат, на котором по внешнему кругу бежали, извиваясь, все двадцать четыре руны.
– Всякая из рун имеет своё магическое имя, – продолжила она, – fehu, uruR, thyrisar… – так она перечислила их все. – Каждая имеет определённое значение, которое служит путеводной звездой, когда мы задаём вопрос.
Сигрун извлекла из сундука мешочек и высыпала на стол камешки, лежавшие внутри. На каждой был изображён один знак. Травница сложила их обратно в мешочек и снова вынула руну – но уже одну.
– Мы вырезаем их на оружии и амулетах. Так, если увидишь на клинке слова laukaR – лук, auia – счастье, lathu – оберегать – то это предметы, созданные, чтобы охранять. Если же увидишь знаки Беды и Болезни – жди беду.
Кена благодарно кивнула.
– Это всё, что я хотела знать, – сказала она.
– Теперь твоя часть. Что ты хотела мне дать?
– Я знаю рецепт… – произнесла Кена, помешкав. – В ночь, когда луна будет нарастать, выйди в сад. Собери василёк, мак и полынь. Сожги мак и полынь на огне и замешай с васильком и резедой. Добавь каплю крови и всё время повторяй имя того, кому будешь подавать. Затем подмешай зелье в еду.
Сигрун, прищурившись, смотрела на неё.
– А если он кого-то любит, подействует ли зелье?
– Сигрун, он не любит никого…
– И всё же. Есть зелье, чтобы его отворотить?
Кена помялся.
– Да, – и она рассказала про ещё один старинный способ ворожбы, могущий привязать человека и вызывать в нём любовь.
Глава 13. Закон
Все следующие дни Льеф был занят на строительстве кораблей: он пристально следил, чтобы каждая доска и каждая веточка подходили для нужной части судна.
– Море – капризный бог, – говорил он.
Кена же большую часть времени оставалась одна: заняться ей у причала было абсолютно нечем, и хотя в первые дни Льеф брал её с собой, Кена, стоя у него за спиной, изнывала от тоски.
Наблюдать за тем, как загорелые руки Льефа поднимают доски, как подносят их к внимательным глазам и затем откладывают в сторону, было приятно – но быстро надоедало.
