– Нет, – покачал головой Идоменей. На письмо, окроплённое слезами жены он должен написать ответ сам.
Никогда ещё в Тритейлионе не ждали возвращения хозяина с таким нетерпением. Нисифор, ещё не оправившийся от тяжёлой простуды, был слишком слаб, чтобы заниматься делами. Между тем погода после бури, как и предсказывала Галена, установилась тёплая и солнечная. Днём и вовсе, солнце жарило по-летнему, только холодные ночи напоминали о том, что ещё только начало тавреона*. Рабы, оставшиеся без пригляда, находились в растерянности. Привыкнув к руководству Нисифора, они совсем не воспринимали в качестве управляющего раба-библиотекаря. Зел хоть и был образованным, но из-за многолетней жизни на чужбине совершенно ничего не смыслил в сельскохозяйственных делах поместья. Отсутствие твёрдой руки не замедлило сказаться на общем настрое работников – рабы выполняли свои обязанности в пол силы, лишь бы избежать наказания. Только Метида, как и раньше крепко держала в своих руках рабынь, что работали в ткацкой мастерской и прядильне.
В гинекее тоже все мысли и разговоры лишь о Идоменее. Федра ждала момента, когда собственными глазами сможет убедиться, что муж здоров и невредим. Галена очень хотела, чтобы её госпожа наконец успокоилась и перестала ронять слёзы. Клития, сердце которой было наполнено тревогой о здоровье Нисифора, как никто понимала чувства своей госпожи. Хиона надеялась, что господин Идоменей, такой мудрый и сильный, обязательно поможет ей разобраться с неловкой ситуацией, в которой она оказалась.
Из окна своих покоев Федра наблюдала, как рабы убирают остатки распиленного дерева, что упало возле андрона во время бури. К счастью, само строение почти не пострадало и достаточно небольшого ремонта, чтобы привести здание в прежний вид.
– Пошли кого-нибудь узнать долго ли они будут ещё возиться с этим деревом, – сказала хозяйка гинекея своей служанке.
– Схожу сама, – пробурчала Галена поднимаясь со скамьи, – ваших рабынь не сыскать, с утра разбежались кто куда…
Направляясь к андрону Галена встретила Клитию, возвращавшуюся из посёлка рабов. Пожилая женщина тут же накинулась на девушку:
– Где тебя носит, бездельница?!
– Я ходила справиться о здоровье управляющего, – растерянно проговорила молодая рабыня, – меня госпожа послала…
– Госпожа её послала! – хмыкнула Галена, – Когда это было? Утром! А сейчас посмотри! Солнце к вечеру клонится!
– Я помогала знахарке ходить за больным, – оправдывалась Клития, – госпожа позволила…
– Пользуетесь вы добротой нашей госпожи, нахалки! Где подружка твоя? Почему она не сидит у постели своего жениха?
– Хиона, наверное, в саду…
– Гуляет, цветочки нюхает, пока ты за Нисифором ухаживаешь. И не стыдно тебе к чужому жениху бегать? Все в поместье над тобой потешаются, дурочка.
Клития ничего не ответила старой служанке, уже не в первый раз Галена пытается поссорить её с Хионой, но девушка твёрдо знала, что подруга не в чём перед ней не виновата. Об этом ей поведала знахарка, женщина кроме лечения недугов умела гадать и предсказывать будущее, недаром в посёлке прозвали её – Манто*. «Нужно немного подождать, пройдёт время и всё встанет на свои места», – говорила Манто, – «Не бойся, твой путь закольцован. Это значит: люди, что окружают тебя сегодня, останутся рядом с тобой и в будущем. У той девушки всё иначе, боги очень милостивы к ней, но они и потребуют с неё больше, чем с других».
– Эй! Не стой столбом, – голос служанки вывел Клитию из задумчивости, – беги скорей к андрону, узнай, когда там закончатся работы, а потом без промедленья госпоже доложишь. Она издёргалась вся бедняжка, боится, что не успеет к возвращению супруга навести порядок в его покоях.
Так случилось, что письмо, написанное Идоменеем в ответ на послание жены, было отправлено в Тритейлион с трёхдневной задержкой. В тот час, когда Федра торопливо срывала печать с долгожданного пергамента, Идоменей в сопровождении Гектора покинул Прекрасную Гавань и направился в своё поместье. Хозяйка Тритейлиона читая письмо, никак не ожидала, что супруг прибудет так скоро. Первой, кого увидел Идоменей в верхнем Тритейлионе была Хиона.
– Господин! Вы вернулись! – радостно воскликнула девушка.
Они встретились возле храма. В руках девушки была корзина с цветами, она собиралась украсить первоцветами храмовые вазы.
– Дай-ка мне посмотреть на тебя, дитя! Как ты выросла за эту зиму!
Девушка слегка смутилась от пытливого взгляда своего господина. На ней был домотканый хитон, из которого она выросла так, что подол рубашки не прикрывал коленей.
– Мы так скучали без вас, господин! А госпожа! Как она волновалась, как молилась…
– Знаю, милая, знаю…, – вздохнул Идоменей, – беги же скорее к своей госпоже, извести о моём приезде и узнай дозволит ли она сейчас прийти к ней.
– Бегу, господин, – Хиона поставила корзину на скамью и босиком, не надев снятые перед храмом сандалии побежала к лестнице, ведущей на нижнюю террасу.
Федра закончив дневную трапезу, отдыхала, и не сразу поняла, что Идоменей уже здесь в поместье. Несколько мгновений с недоумением слушала сбивчивую речь юной рабыни. Потом выглянула в окно и увидела идущего к гинекею мужа, положила ладонь на грудь, чтобы унять сердцебиение. Быстро провела руками по волосам – не растрепалась ли причёска? Галена поспешно подала своей госпоже нарядную накидку, чтобы та могла накинуть её на скромное повседневное платье. Едва Идоменей переступил порог комнаты, как Хиона с Галеной удалились.
– Здравствуй, Федра.
– Идоменей…
Кинулась к нему столь поспешно, что оступилась и едва не упала. Он сделал шаг навстречу, чтобы поддержать жену. Федра приникла к груди мужа, но он отстранил её виновато оправдываясь:
– Не мыт с дороги, весь пропылился…
– Сейчас! Я помогу тебе умыться!
Побежала к столику, на котором стоял кувшин с водой и серебряный таз. Ловко подхватила полотенце и повесила себе на плечо.
– Ну, Идоменей, иди же…
Идоменей уже не помнил, когда такое было, чтобы жена собственноручно поливала ему из кувшина, подавала полотенце, помогала вытереть руки и лицо. Умывшись, он обхватил лицо Федры ладонями и ласково произнёс:
– Благодарю за заботу.
Потом принялся целовать и целовал долго, в лоб, в щёки, в виски, в веки, только в губы ни разу не поцеловал. Но Федра так радовалась возвращению мужа, что не обиделась на эти братские поцелуи.
– И в этот раз боги были милостивы к нам, – глядя мужу в глаза, сказала Федра, – но стоит ли ещё раз так испытывать судьбу, мой дорогой супруг? Я, конечно, рада, что ты так быстро вернулся, но это ужасная буря… О! Идоменей, зачем так рисковать собой? Ведь твой приезд ничего не изменил – Керкинитида пала.
– Знаю, но всегда нужно пытаться…
– Хочешь прикажу подать обед? Пока будешь есть, я расскажу тебе обо всём, что произошло в поместье за время твоего отсутствия, а после трапезы ты поведаешь мне о последних городских новостях.
