– Дело в том, мистер Линкольн…
– Зови меня Милтоном…
– Хорошо, конечно. – Эрик откинулся на спинку стула и сделал глоток чая, который был намного горше, чем он привык. Тем не менее он потягивал чай, чтобы не показаться невежливым и согреться. В старом доме Милтона было холодно, как в мясницком холодильнике. – Дело в том, Милтон, что я продолжаю встречаться с вашим братом.
Милтон моргнул.
– Даже так? Опять сны?
– Нет, не сны.
– Тогда что?
– Ну… – Эрик посмотрел в сторону крыльца, снова откинулся на спинку стула, отпил еще чаю и негромко рассмеялся. Потом, покачав головой, сказал: – Знаете что? Уже поздно, я устал и думаю, что вам не терпится вернуться к своей работе. Я просто собираюсь все это выбросить, если вы не против.
Милтон пожал плечами.
И тогда, как будто прорвалась плотина, Эрик выплеснул все. Он не торопился и методично рассказывал о событиях, не упуская ни одной детали, начиная с покупки сундука и заканчивая своим последним общением с Ленни. Рассказал о криках в поле, рассыпанном сахаре, визитах Ленни с лошадиной головой, толпе мертвых детей с женщиной в «Луне». Хрипах. Бесконечных мучениях… Обо всем.
Закончив, Эрик сложил руки на коленях.
– Я знаю, это звучит безумно, – сказал он, чувствуя себя сумасшедшим. – Совершенно безумно. И полностью сознаю, что это так.
Милтон сухо улыбнулся.
– Тогда зачем ты пришел сюда и рассказал мне все это?
Эрику не пришлось долго думать над своим ответом.
– Откровенно говоря, мне страшно. Ленни не просто не дает мне покоя, он пугает меня. Я готов слететь с катушек.
Милтон нахмурился.
– Почему?
– Не думаю, что он остановится, – по крайней мере, точно не остановился бы, если б я не пришел сюда. – Эрик поднял руки, показывая поврежденные кончики пальцев. – Как я уже сказал, Ленни стал намного агрессивнее. Физически. Он как будто пытается сказать мне что-то, но не может понять, как это сделать.
Милтон сделал движение, чтобы осмотреть пальцы Эрика, но передумал.
– Ленни сделал это с тобой? – спросил он почти саркастически, разглядывая ногти.
Эрик пожал плечами.
– Не знаю. Возможно. Но я думаю, что все, что происходило, из-за того сундука снаружи. Буду честен с вами, Милтон: я бы просто оставил его на вашем крыльце с запиской, если б знал, что от этого будет толк.
– Но ты не думаешь, что толк будет?
– Нет. – Эрик покачал головой. – Нет, не думаю. Мне кажется, что это еще не все, что есть сообщение, которое я должен передать, возможно, вам. Но, хоть убейте, не могу понять, что это такое. Почему я, вы знаете?
Милтон пожал плечами.
– Вот я и привез сундук. Мне интересно, имеет ли он какое-то значение для вас – или для Ленни…
– Черт возьми, я не знаю, – сказал Милтон. – Мы говорим о том, что было более полувека назад. Думаю, у мамы был похожий сундук, но я не помню, чтобы мы когда-нибудь играли с ним.
– О… – Эрик не знал, что делать дальше, но внезапно выпрямился. Ленни Линкольн пришел следом за ним.
Милтон наклонился вперед, внимательно наблюдая за своим гостем.
– Что? В чем дело?
Он, похоже, не доверял ему, и Эрик не мог его винить.
– Ленни. – Не поднимая глаз, он наклонил голову в сторону окна.
– Что такое?
– Он сейчас здесь, стоит прямо там. У окна.
Милтон, нахмурившись, повернул голову.
– Я ничего не вижу. И что он делает?
Эрик сглотнул. Он не хотел вызвать недовольство мальчика.
– Топает ногами, указывает…
– На что?
Эрик покачал головой:
– Не знаю. Может быть, на ваш сарай? Есть там что-то?
– Конечно. Все мое фермерское оборудование.
Эрик поставил свою кружку на кофейный столик, и Милтон подтолкнул к нему подставку. Он мог бы с такой же легкостью передать ее Эрику, но, казалось, избегал прикасаться к гостю, как будто его тип безумия был заразным.
Некоторое время они сидели в неловком молчании.
Когда Эрик потянулся за своим напитком на столе, Ленни подбежал и выхватил чашку у него из рук. Эрик поймал ее в последний момент, когда чашка была уже на самом краю.
Милтон вскрикнул.
Эрик разразился безумным смехом. Такой жуткий день, и он становился все более жутким!
Милтону было не до смеха. Кожа у старика побледнела до цвета картофельного пюре.
– Это что было?
– Ленни, – сказал Эрик и кивнул. – Как я уже сказал, он иногда озорничает.
– Хочешь сказать… – Милтон приложил руку к сердцу, его дыхание сбилось. – Ленни на самом деле здесь? В этой комнате?
– Верно.
Старик перевел дыхание.
– Сынок, не хочу тебя обидеть, но я думал, что ты меня разыгрываешь.
Эрик отпил еще чаю.
– Мне незачем вас разыгрывать.
Он хотел поставить чашку на стол, но передумал. Ленни мог повторить попытку сбросить ее еще раз.
Но нет, Эрик вдруг понял, что Ленни исчез.
– Как ты можешь быть таким спокойным? – спросил Милтон.
– Наверное, просто привык. – Ему все еще было до смерти страшно.
А вот Милтон выглядел так, словно его сердце могло вот-вот взорваться. Он уже болел раком, и сердечный приступ был бы в таких обстоятельствах совсем некстати.
– С вами точно все в порядке? – спросил Эрик. – Уверен, для вас это настоящий шок.
– Я не могу… Ленни здесь! – Милтон растерянно оглядел комнату. – Где он сейчас?
– Вообще-то, его нет. Растворился после того, как попытался сбросить со стола мой чай. – Эрик пожал плечами. – Он иногда так делает – исчезает.
Милтон как будто немного успокоился, откинулся на спинку стула, сделал глоток своего напитка и открыл, а потом закрыл рот.
– Прежде чем приехать сюда, я провел небольшое исследование сундуков для путешествий, – сказал Эрик.
Погруженный в свои мысли, Милтон нахмурился.
– Сундуков для путешествий?
– Как тот, что снаружи. – Эрик кивнул в сторону крыльца. – Во всяком случае, я обнаружил, что они в основном использовались с конца восемнадцатого века до начала двадцатого. Некоторые из них стоят довольно больших денег – например, ранний «Луи Виттон» может стоить более пятнадцати-двадцати тысяч долларов. Но, конечно, этот сундук не дизайнерский, и дно повреждено, вот почему я провел такую хорошую сделку…
