– У меня такое впечатление, что физический вред дети причиняли себе сами.
– Объясни.
– Я имею в виду, что их не избивали, в них не стреляли, их не травили, не сжигали, не душили и не кололи. И это самое ужасное.
Сьюзен нахмурилась.
– Тогда отчего же они умерли?
– Это очень трудно определить – опять же из-за разложения, – но, по моему мнению медэксперта, они были задушены.
– Подушкой или чем-то в этом роде?
– Нет, мы не обнаружили инородные тела в носовых полостях, которые указывали бы на такой тип удушения. Больше похоже на то, что они были где-то заперты, и у них закончился воздух. Это представляется более вероятным, учитывая травмы, которые они наносили себе и о которых я упоминал.
– Что за травмы?
– А вот тут уже ничего хорошего, – сказал Сэл. – У большинства детей повреждены руки. Сломанные пальцы, расщепленные ногти. Как будто они пытались бить или царапать. Как будто искали выход. Скорее всего, в панике, когда у них заканчивался воздух.
Сьюзен вздрогнула.
– Меня от этого тошнит. Бедные дети…
– Да, – согласился Сэл. – Бедные дети.
«Что ж, утро можно начать и так», – подумала Сьюзен, вешая трубку.
После минутного раздумья она полезла в сумку, вытащила распечатки из блога Пеппера, нашла страницу с фотографией Ленни и принялась изучать ее, думая о разговоре с Сэлом.
Установление личности последних жертв стало приоритетом для следователей. А значит, Мальчонка в комбинезоне был наименьшей из забот ФБР. Сьюзен подозревала, что они быстро потеряют интерес к этому делу, как только будет задержан Джеральд Никол. Жертвы отойдут на второй план, главное, чтобы был монстр, которого можно вздернуть.
Если американской публике что-то и нравится, так это видеть, как расплачиваются преступники.
Сьюзен знала, что будет дальше: ФБР покинет Перрик, и задача выявления самых ранних жертв уйдет в тень.
Конечно, ведь убийца уже будет установлен.
Тратить время и силы на идентификацию трупов десятилетней давности, когда дети пропадают каждый день? Налогоплательщики сойдут с ума.
У Мальчонки в комбинезоне, возможно, даже не осталось живых родственников, ведь его убийство произошло так давно, и она не знала, он ли на самом деле Ленни Линкольн. Если же он не Ленни, то, скорее всего, на Земле не осталось никого, кто позаботился бы о том, чтобы его опознали.
Что ж, ей было не все равно – может быть, потому, что она присутствовала, когда его нашли, или, может быть, просто потому, что она хотела помочь опознать бедняжку, который в противном случае мог бы навсегда остаться безымянным. Ей не разрешалось принимать непосредственное участие в деле Фермы смерти, но Сьюзен не видела ничего плохого в том, чтобы провести небольшое расследование в свое свободное время.
В конце концов, это можно считать бесплатной услугой городу с ее стороны.
Ее взгляд скользнул вверх, к часам на стене, а затем – вниз, к лестнице, которая вела в старую подвальную комнату с полицейским архивом.
До начала смены оставалось еще много времени. Возможно, подумала она, не помешало бы просмотреть по-быстрому кое-какие старые дела, что только подкрепило бы ее недавно приобретенное хобби – ха-ха – изучение истории города Перрик.
Сьюзен спустилась по лестнице в подвал с нарочитой небрежностью, что далось ей не без труда. В отличие от более крупных участков в больших городах, архив полиции Перрика обходился без штатного работника и даже не был заперт. Она вошла и обнаружила, что, кроме нее, здесь никого нет, за исключением нескольких мертвых мотыльков, которые лежали лапками вверх на карнизе единственного окна.
Безжизненно замершее, выстеленное толстым слоем пыли пространство было хорошо организовано. Вероятно, это объяснялось тем, что здесь редко кто бывал. Обнадеживающе. Меньше посещений – меньше стоящих не на своем месте папок.
Она насчитала двадцать рядов металлических стеллажей, каждый высотой в четыре уровня. Записи хранились в одинаковых картонных коробках, расставленных в хронологическом порядке. Сьюзен прошла в самый конец комнаты, где хранилась первая коробка, и нисколько не удивилась, увидев, что она датирована 1954 годом, годом, когда полиция Перрика открыла свои двери. Каждый год на протяжении 1960-х годов был отмечен одной коробкой – за исключением, как она увидела, 1968 года, за который их две. Должно быть, в тот год было особенно жарко; ничто так не способствует проявлению дурных наклонностей, как невыносимая жара.
Таким образом, десятилетие 1960–1969 было представлено одиннадцатью коробками. Сьюзен решила в первую очередь сосредоточиться на 1964-м, годе, когда исчез Ленни Линкольн. Но она по-прежнему хотела охватить все шестидесятые – на случай, если появится дополнительная информация, которая может дать ключ к разгадке.
Сьюзен вздохнула, уже чувствуя на себе тяжесть добровольно принятого бремени. Пора браться за дело.
Она подтащила стоявшую у двери табуретку, чтобы дотянуться до первой нужной ей коробки, поставленной на верхнюю полку третьего ряда. Снимая ее, чихнула, вскрикнула и едва не потеряла равновесие, когда на грудь ей упал высохший трупик косиножки. В конце концов ей удалось снять все коробки.
Преступления, совершенные в 1960 году, относились в основном к категории мелких. Украденное сельскохозяйственное оборудование. Жалобы на шум. Магазинные кражи – школьники младших классов воровали сладости, старшеклассники – выпивку. Споры по поводу границ собственности. Ни одного сообщения об оставлении ребенка без надзора или о жестоком обращении с детьми, хотя в этом не было ничего удивительного. Здесь хранились архивы той эпохи, когда детей учили тому, чтобы их было видно, но не слышно. Мало кто из детей дерзнул бы накатать в полицию жалобу на своих родителей, если над ним издевались. И даже если б какой-то ребенок это сделал, кто пришел бы на помощь?
Через некоторое время Сьюзен выработала систему, и работа ускорилась.
Некоторые имена попадались больше одного раза. Увидев имя и фамилию Ральфа Коумса, она уже знала, что обнаружит жалобу на Нила Люхзингера, домашний скот которого забрел к нему во двор (животным нравились его капуста и помидоры). Луиза Макклатчи жаловалась на шум, производимый механиками в мастерской по соседству, – они еще и ругаются хуже матросов. Некий Мел Бэнкрофт подал не менее дюжины жалоб на подростков, которые устраивали костер на гравийной площадке за его сараем.
Просмотрев примерно четверть материалов за 1964 год, Сьюзен сделала важное открытие. Она так увлеклась сообщениями о детях, которые, помимо кражи конфет, отличались и другими малоприятными привычками – например, слоняться, ничего не покупая, по единственному в городе магазину комиксов, – что почти забыла о главной цели своих поисков. И вот теперь волосы у нее на затылке встали дыбом, а по коже побежали мурашки, когда она вчиталась в отчет о пропавшем мальчике, Ленни Линкольне.
