Ленка подбегает ко мне и просит успокоиться, тревожно оглядываясь по сторонам.
— Тише, тише. Пойдем отсюда, — суетится она, ведет меня к эскалатору. — Обещаю, больше не буду предлагать тебе место консультанта в магазине самого сексуального нижнего белья в Москве. Ты слишком остро реагируешь на трусики.
Она что, пытается шутку забабахать?
— Лен, да что с тобой? — хрипло шепчу я сквозь слезы.
— Нет, Алекс, это что с тобой? Кричишь на весь торговый центр, что не хочешь жить. Ты в своем уме? Ненормальная. Скажи спасибо, что жива осталась. Жить видите ли она не хочет. Точно умом тронулась. Завтра же возвращаешься домой, всё рассказываем твоей маме, и она решит, что с тобой делать, потому что я уже не справляюсь. Психолог тут вряд ли поможет, а психотерапевт будет кстати…
Оно в моих руках сломалось…
Дождь чернотой потек из глаз,
Боль удержать я не старалась —
Потопу дала волю про запас.
Оно в моих руках сломалось…
Собрав магниты между нами,
Взяла в ладонь — рассыпалось:
Впились в кожу мертвыми углами.
Оно в моих руках сломалось…
Хрустальный звон царит в ушах;
Точно воплем диким пронеслось
Внутри рожденное, разрядом в небесах.
Оно в моих руках сломалось…
Чувство, Сердце, Счастье, Завтра —
Их ни грамма не осталось.
В ночи встаю теперь в слезах.
Глава 8. Встреча спустя месяцы.
26 июня 2020.
Пятница.
— Алекс, милая, к тебе пришли, — доносится с первого этажа голос мамы, и я, с трудом оторвавшись от занимательных строчек и отложив исторический сборник на книжную полку, выхожу спустя четверть часа из своей комнаты и нехотя плетусь вниз.
— Кто пришел? — без особого интереса задаю я вопрос, лениво спускаясь по лестнице.
— Это я, — с широкой улыбкой встречает меня на пороге кухни Макс, с чашкой кофе в руках.
— Неожиданно, — хмыкаю я. — Что ты здесь делаешь?
— Тебя жду, разумеется, — нагло заявляет он, потягивая кофе, видимо, приготовленное моей весьма гостеприимной мамой. А где она сама, кстати?
— Зачем? — вздыхаю я и глазами ищу маму. — Ты мою маму не видел?
— Видел. Потрясающая женщина. Богиня. Кофе варит она божественный, — весело заявляет он.
— И где она? — немного нетерпеливо бросаю я, обогнув сероглазого парня, загородившего мне проход на кухню.
— Сказала, отойдет на часик-другой, — говорит Макс, хвостом увязавшись за мной, — вроде с каким-то Владимиром встретиться должна.
— Ясно, а тебя, значит, оставила? Одного? — и недоверчиво смотрю на бывшего одногруппника.
— Да, сказала, располагайся, будь как дома.
— А ты, естественно, воспринял это буквально, — бесстрастно комментирую я. Достаю турку и кофейные зерна, сахар и молоко. Пока варю напиток на медленном огне, Макс исследует мой холодильник.
— А ты не обнаглел, парень? — вздернув бровь, обращаюсь я к нему.
— Твоя мать разрешила, — легкомысленно пожимает он плечами и достает квадратный контейнер, в который, помнится, мама вчера сложила мясные рулетики с грибами и сыром.
— Ладно, мне не жалко.
— А если серьезно, меня пригласила твоя мать. Нашла откуда-то мой номер, — уже серьезным тоном сообщает он. Потом, склонившись ко мне чересчур близко, чтобы подцепить со стола вилку, лежащую прямо перед моим носом, мимолетно задевает жарким выдохом чувствительную кожу виска, короткие волоски в области линии роста волос, затем, как ни в чем не бывало, отходит, садится за стол и принимается за трапезу.
— Зачем? — помедлив и смахнув пальцем невидимый шлейф чужого дыхания с виска, хмуро вопрошаю я, после наливаю себе кофе.
— Твоя мама сказала, что ты нуждаешься в друзьях и в поддержке. И поэтому я тут. Алекс, что случилось? — с искренним беспокойством спрашивает Макс, и я, взяв в руки обжигающий сосуд и пригубив горячий напиток, оборачиваюсь к нему, на мгновение застываю в думе, а после сажусь рядом с ним. — Куда ты пропала? Я звонил тебе. Много раз звонил. Мы друзья, помнишь? Давай, расскажи мне, — доверительным голосом просит он, отложив вилку в сторону и дотронувшись до моего плеча, озабоченно заглядывает мне в глаза.
Друзья. Знакомое слово.
— Как там Лера? — проигнорировав его слова, тихо спрашиваю я.
Он, недовольно поморщив нос, убирает руку и отвечает:
— Она в последнее время странная, чересчур тихая. Что еще… А, — вспоминает он, — она всё никак не может сдать последний экзамен. На данный момент закрывает хвосты.
— Отработки до сих пор принимают? — удивляюсь я. — Даже в конце июня?
— Да, подруга твоя уговорила каким-то образом Назарова. Теперь она каждый день к нему ходит отрабатывать, рефераты пишет дополнительные, в кабинете его порядок наводит.
— Понятно. А сегодня она тоже там, не знаешь? — Покусывая губы, я задумчиво сверлю кофейную гущу в чашке.
— Насколько знаю, должна быть в универе… Алекс? Прошу, расскажи мне, что с тобой произошло? — Мой друг не оставляет попытки разговорить меня, упрямо продолжает допытываться: — Это как-то связано с теми документами, которые ты просила меня найти? Так я нашел, звонил тебе по этому поводу, ты трубку не брала. Я бы приехал, если бы знал, где ты живешь, — с досадой в голосе произносит парень. — Теперь-то я знаю. Позвонила бы мне твоя мать тогда, еще в декабре… — с сожалением добавляет.
— Макс, бумаги больше не нужны, — спокойно прерываю я его затянувшуюся речь. — Егор в тюрьме, и не спрашивай почему.
Парень изумленно уставился на меня.
— А что…
— Не спрашивай, — мигом жестко пресекаю я его вопрос.
— Что с тобой случилось? — осторожно, затаив дыхание, тихо интересуется он, вопреки моим же словам.
— Парень бросил. Всё? Я утолила твое любопытство?! — раздраженно бросаю я и вскакиваю.
Всё ему, черт возьми, расскажи!
Пусть лучше думает, что я такая ненормальная из-за расставания с парнем, чем узнает всю правду. Все такие любопытные кругом, диву даюсь! Всё им поведай, всё им выложи. Сначала София, потом Владимир, а теперь еще и этот… друг.
Ладно, признаюсь, от Софии я скрывать не стала, поделилась с ней обо всём, что со мной приключилось за последние полгода. Она даже слезу проронила, меня же мой собственный рассказ ничуть не вывел из душевного равновесия, будто говорила не о себе, а о ком-то постороннем. Никаких слез. Никакой боли, тоски, сожаления, отвращения, страха, ужаса во время беседы с Софией я не почувствовала.
