— А скорая? Скорую вызывали?
— Говорю же, я в порядке. Надобности в скорой нет.
— Ты с ума сошла?! А вдруг сотрясение мозга, внутреннее кровоизлияние? Ты об этом подумала?
— Не кричи на меня.
— Прости, — он виновато морщится. — А водитель? О чем он думал? Или он смылся с места происшествия?
— Нет конечно, — все так же тихо, но решительно произношу я. — Никуда он не смылся. Я сама отказалась от помощи. Его вины в этом нет.
— Ну конечно. Вины его нет. А не он ли тебя сбил? — злится Игорь. А я что? Я молчу, тупо глядя на тыльную сторону кистей. — Покажи мне, где болит, — смягчается он и, положив руку мне на бедро, ободряюще поглаживает большим пальцем.
— Ничего у меня не болит.
— Алекс, а ну показывай. Живо.
Нехотя демонстрирую ему ладони, он бережно берет их в свои.
— Ничего не болит значит? — Игорь отрывает взгляд от моих ужасных ладоней и укоризненно смотрит на меня. — Ну-ну.
Закусив слизистую щеки, отвожу глаза.
— Схожу в медпункт, нужно обработать раны, — заявляет он решительным тоном. — А после мы с тобой едем в больницу. И никаких «не поеду».
— Хорошо, — сдаюсь я под его властными нотками.
— Оставайся здесь. Я мигом…
Вернувшись, он молча макает ватный шарик в раствор и аккуратно проводит им по местам расслоения кожи.
— Где еще?
Почему он так уверен, что есть где-то еще?
Ох, требовательный, немигающий взгляд напротив вынуждает меня подчиниться и всё же обнажить локоть. Взглянув на рану, Игорь меняется в лице. Спустя секунду на меня смотрят ошарашенные глаза. Виновато морщусь, не зная, что ответить на его многозначительный взгляд. Недовольно качает головой и принимается за покалеченный локоть. Пока он аккуратно обрабатывает рану, не забывает спросить о других местах.
— Коленки, — отвечаю я и, замявшись, добавляю: — Только, наверно, нужно снять колготки. По правде говоря, я сама еще не видела, в каком они состоянии.
— Хорошо. — Игорь громко вздыхает. — Снимай, — просит он, закончив с рукой. Однако я не спешу этого делать. Не потому что стесняюсь, а потому что не могу сделать то, что он просит, по физическим причинам. Я приросла к стулу, не имея возможности встать безболезненно. Игорь замечает мои колебания.
— Алекс?
— Я не могу… — (В его глазах непонимание.) — Я не могу встать. Поможешь?
Игорь теряется, бросает обеспокоенный взгляд на мои ноги и снова смотрит прямо в глаза.
— И ты молчала? Я заставил стоять тебя всю пару. Ты что, не могла сказать мне? — (В ответ я лишь покусываю губы.) — Господи, Алекс!.. — Он в отчаянии хватается за голову. — Иди сюда, — и мягко привлекает меня к себе, без всяких усилий поднимает меня со стула, словно ему ничего не стоит поднять пятьдесят килограмм. Тем более, что он уже это делал, поднимал меня.
Оказавшись высоко над полом, медленно расправляю согнутые коленки и туфлями нащупываю твердую поверхность под собой. И Игорь, убедившись, что я сама могу твердо стоять на ногах, отпускает из объятий, швыряет стул в сторонку, чтобы тот не мешал, и опускается на корточки, запустив свои руки под мою юбку. Не ожидала, что он сам начнет стаскивать с меня колготки. Еще секундная заминка с моей стороны, и я бы не успела возразить.
— Я сама.
Игорь поднимает на меня глаза и смотрит снизу вверх. Верно истолковав выражение моего лица, он согласно кивает:
— Хорошо.
Когда колготки скользят по коленям и падают к лодыжкам, из моего горла вырывается нечто вроде короткого стона — больно. Взглянув на открывшуюся картину, издаю вздох изумления. Нет, мы с Игорем оба взираем на открывшиеся глазу раны с совершенно ошарашенным лицом. Одно колено не так сильно разодрано в отличие от второго, где красовались не только свежие ссадины, но и имелся небольшой отек с синеватым оттенком.
— Срочно едем в больницу. Сейчас же, — заявляет он тоном, не терпящим возражений.
— Боюсь, я не смогу снова натянуть капронки.
— И не надо. Снимем их совсем…
Итак, меньше чем через четверть часа мы прибыли в больницу, и на данный момент сидим на приеме у травматолога.
— Я выпишу направление на рентген… — Доктор начинает перечислять множество кабинетов, которые мне необходимо посетить. — Все кабинеты находятся на цокольном этаже, — поясняет доктор, кропотливо заполняя бумажки.
Поблагодарив его, Игорь понес меня на рентген. Потом на компьютерную томографию, МРТ, УЗИ и прочее…
— Ну что ж… у вас ушиб правого коленного сустава, легкое растяжение голеностопного сустава и перелом правой малоберцовой кости. Наложим гипс… Внутренних кровотечений не обнаружено. Лишь легкое сотрясение головного мозга. Вам почти что повезло… Необходим полный покой ноге. Никаких физических нагрузок. Придется вам походить какое-то время на костылях, — подытоживает ровным тоном доктор.
— На костылях? Ну уж нет. — Я категорически не согласна слоняться с этакой бандурой для инвалидов.
— Алекс, доктор сказал костыли — значит костыли, — строго произносит Игорь, но при этом продолжая ласково поглаживать мою забинтованную ладонь в своей руке…
Рыцарь мой на руках выносит меня из здания скорой медицинской помощи.
— Игорь, я же сказала, что не буду ходить на костылях, — я с упрямым видом продолжаю протестовать. — И к тому же, как я объясню это маме?
Усмехнувшись, он спрашивает:
— А ты хотела скрыть очевидное от своей матери? Думаешь, тебе удастся незаметно скакать по дому на одной ноге?
— Нет, я могу…
— А вот об этом даже не думай, — резко перебивает Игорь, и я вдруг четко ощущаю на себе его вмиг напрягшиеся руки. Беспокоится милый.
— Ты даже не знаешь, о чем я подумала, — мягко замечаю я.
— Я знаю тебя, Алекс. И поэтому запрещаю тебе ступать на больную ногу.
Мда.
— Так и будешь носить меня на руках? — хитро улыбаюсь ему я, обнимая его шею.
— Да, пока не купим тебе костыли, — Игорь тверд в своем решении.
Я разочарованно вздыхаю. Эту стену ничем не прошибешь: если мужчина этот что-то решил для себя, значит так тому и быть. Он усаживает меня на переднее сиденье, пристегивает ремень и с шумом захлопывает дверь машины.
— С тобой спорить — никаких сил не хватит, — недовольно бурчу я, когда он садится за руль.
— Ну так не спорь, побереги силы, — ухмыляется Игорь в ответ.
— Не смешно. Как, по-твоему, я буду ходить с костылями по всему универу?
— Как студентка, получившая травму. Не вижу ничего в этом зазорного. И смешного в этом тоже нет.
