А хуже всего оказалось то, что это невозможно было скрыть от матросов: все они, от юнги до сидевшего в трюме боцмана-грогана, ощущали растерянность Хагена как свою собственную, и их недовольство росло…
Ближе к вечеру торговцу Марко Эсте пришлось отвлечься от своих дел и заняться расследованием драки, которую устроили двое матросов «Верной» в одной из портовых таверн, не поладив с кем-то из обслуги. Расспросив хозяина таверны и свидетелей, негоциант изрядно удивился: в случившемся действительно были виновны его люди, хотя у них и нашелся формальный повод.
— Капитан, да нас чуть было не накормили какой-то отравой! — сердито заявил матрос, которому в этот момент связывал руки за спиной один из городских стражей, заботливо вызванных хозяином. — Спросите его, что нам подали вместо жаркого из кролика! Кости там были точно не кроличьи! Верни деньги, рыло!
Хозяин запротестовал, но Хаген, втянув носом воздух, и впрямь почувствовал странный запах, а потому немедленно потребовал показать ему остатки блюда, большая часть которого была живописно разбросана по полу. Когда просьба была выполнена, оборотень склонился над сковородой с мясом, сморщил аристократический нос и во всеуслышание объявил: «Это кошатина!»
Изменившись в лице, хозяин таверны заявил, что претензий к драчливым посетителям не имеет и, раз уж так сложилось, они получат обратно свои деньги с прибавкой за молчание. Пока людей Хагена освобождали, ему пришлось выслушать немало униженных извинений, но самое главное прозвучало напоследок:
— Ну у вас и нюх, шкипер, — сказал хозяин, подозрительно прищурив глаза. — Прямо как у магуса. Завидую!
— Это у меня от бабушки, — брякнул пересмешник наобум и торопливо ретировался вместе с матросами. Он лишь теперь понял, что едва не выдал себя этим неосторожным поступком. Оставалось надеяться, что наблюдательный пройдоха не станет болтать о случившемся — ведь иначе ему придется рассказать и о том, что именно шкипер унюхал в его стряпне.
И, конечно же, будь Крейн на своем месте, ничего подобного не случилось бы!
Растерянный и злой, Хаген вернулся к кораблю и застал на причале весьма неожиданного гостя: слуга Тори Краффтера передал ему письмо, в котором содержалось приглашение в одну из самых дорогих таверн, расположенных в богатой части Эверры, недалеко от Ласточкиного гнезда. Пересмешник нашел бы подходящий предлог, чтобы отказаться от странного приглашения, а вот Марко Эсте пришел в восторг и заторопился к магусу, со стороны которого такое внимание к шкиперу торгового судна было чем-то из ряда вон выходящим. На пути к месту встречи Хаген мысленно взывал к Крейну, хотя и понимал, что даже если тот объявится, его собственная участь не станет легче. Феникс мольбы о помощи не услышал — слишком тонка была связующая нить…
Заведение, в котором Тори Краффтер поджидал своего гостя, называлось «Улыбка судьбы», и Хаген отчего-то усмотрел в этом дурное предзнаменование. Но ему не впервой было прятать истинные чувства, поэтому порог таверны переступил шкипер Эсте, которому случалось и раньше договариваться о важных сделках в подобных местах. Он был заинтригован, но не более того.
Одетый в белое слуга склонился перед гостем, едва тот вошел:
— Мастер Эсте, вас ждут. Прошу, следуйте за мной!
Нос пересмешника тотчас же ощутил дразнящие запахи, свидетельствовавшие о великолепной кухне; из-за полуприкрытых двустворчатых дверей лилась тихая музыка и нежный голос невидимой певицы что-то вещал о несчастной любви. Здесь всё было продумано до мелочей: таверну можно было навестить и покинуть незаметно для остальных посетителей, поскольку кроме общего зала существовал ещё один, разделенный на маленькие комнатки. Хагена провели именно туда; в одной из этих комнат сидел Тори Краффтер и курил трубку. Он совсем не был похож на того высокомерного и жестокого магуса, с которым шкипер Эсте повстречался два дня назад, и отчасти добродушное выражение лица объяснялось тем, что в аромате табака чувствовался еле ощутимый оттенок блаженства. «Интересно, — подумал оборотень, — как давно у него вошло в привычку одурманивать свой разум перед важной беседой?»
— Марко, как я рад вас видеть! — приветливо сказал магус, жестом предлагая своему гостю присесть. — Тяжелый день, да? На вас лица нет.
— Да, много забот, — Хаген неопределенно пожал плечами. Краффтер, судя по всему, был превосходно осведомлен о том, чем сегодня занимался шкипер «Верной», так что вдаваться в подробности не стоило. — Я несколько недель провел в море и немного отвык от портовой суеты.
— Конечно-конечно, — Тори понимающе улыбнулся. — Море… молодая девушка на борту фрегата… какие уж тут дела? А вы, мастер, превосходно держите корабль в узде, если отважились взять на борт женщину. На такое способен далеко не каждый навигатор!
— Вы забыли, она моя родственница, — ответил Хаген, постаравшись, чтобы голос звучал непринужденно. На самом-то деле он едва не стучал зубами от страха. — Чувство братской любви ещё никогда не вызывало у ревности ни у какого фрегата.
— Да, и эта родственница провела на борту «Верной» всю предыдущую ночь, хоть вы и сняли для неё роскошный номер в гостинице… — проговорил Тори, откинувшись на спинку скамьи. Он смотрел на своего гостя взглядом сытого кота. — Мастер Эсте, прошу — отведайте моё угощение. Это всё приготовил здешний повар — правда, он старался угодить моему вкусу, но вы наверняка бывали в Канаресе?
Хаген лишь теперь заметил, что блюда на столе и впрямь необычны для здешних мест: странный серовато-коричневый сыр, плоские лепешки вместо хлеба, нарезанное тонкими ломтиками мясо… Всё это, судя по пробивавшимся сквозь аромат табака запахам, было обильно сдобрено пряностями и как нельзя лучше подходило для того, чтобы отравить или усыпить даже пересмешника, мастера ядов.
Оборотень перевел взгляд на плеть, которую Тори снял с пояса, но положил рядом с собой, на расстоянии вытянутой руки.
— Очень интересно, — сказал он и, взяв одну лепешку, надкусил её. Запах и вкус были приятны, за ними не чувствовалось никаких посторонних примесей, но он не был в этом уверен до конца. — Вы так любите всё восточное… Должно быть, вам приходится много времени проводить в тех краях?
— Да, случалось. — Во взгляде Тори промелькнула настороженность. — Почему вы спрашиваете?
Хаген пожал плечами с деланным безразличием.
— Обычное любопытство, не более того. Знаете, иногда человек так привыкает к какому-нибудь острову, что стремится сохранить его частичку, куда бы ни пошел. Моя родственница, к примеру, везде возит с собой ручного ларима, он напоминает ей… э-э… о родных местах. А восточная кухня… и ваше оружие… они, взятые вместе, наводят на некоторые ассоциации, мастер Краффтер. Очень странные ассоциации, я бы даже сказал.
Рука Тори дрогнула.
Было сложно представить себе этого щеголя где-нибудь в дремучем лесу, вдалеке от роскошных таверн с умелыми поварами и отдельными кабинетами для особо важных гостей; ещё менее вероятным казалось, что его изящные руки с тонкими, почти музыкальными пальцами способны управляться с тяжелой плетью. Но если плеть сама по себе ещё могла быть прихотью богатого магуса, возжелавшего как-то отличиться от себе подобных, то в сочетании с тягой канаресской кухне она безошибочно указывала на то, что племянник лорда-искусника занимается торговлей гроганами — делом весьма прибыльным, но очень непрестижным среди детей неба и земли. «Интересно, — подумал Хаген, — знает ли об этом сам лорд Вейри?»
