— Да, это верно… — пробормотал Крейн, помрачнев.
Умберто слушал их разговор вполуха, пристально наблюдая за тремя черными фрегатами, которые отчего-то напомнили ему воронов, кружащихся над падалью. Постепенно все звуки стихли, их место занял голос океана — звенящая тишина, которая иной раз так пугает тех, кто впервые оказался в море. В тишине он отчетливо понял, что к ним приближается нечто огромное и стократ более опасное, чем ныне покойный пожиратель кораблей, он же глубинный ужас.
А потом он увидел…
— Кристобаль, — шепотом позвал Умберто. — Глянь-ка туда!
Крейн удивленно посмотрел на помощника — Умберто указывал не на черные фрегаты, но в сторону открытого моря, — а потом проследил за его взглядом и протянутой рукой.
По воде скользил, светясь, Белый фрегат. Он двигался совершенно бесшумно и очень быстро, что при его устрашающих размерах казалось удивительным — впрочем, применимы к существу из легенд те же законы, что и к обычным кораблям? Белый фрегат шел, словно его тянула упряжка из доброго десятка кархадонов, и приближение этого странного существа походило на приближение грозовой тучи.
— Надо отойти, иначе он нас заденет! — встрепенулся Крейн, и Умберто изумленно посмотрел на капитана. Заденет? Да этакая громадина раздавит «Невесту ветра» с хрустом, как пустую раковину, и ничего не заметит!
Он вновь, словно зачарованный, перевел взгляд на страшный корабль.
Бесчисленные мачты торчат вкривь и вкось, как деревья в лесу, над которым прошел ураган. Паруса далеко не в лучшем состоянии и напоминают побитую молью ветошь. Без сомнения, на борту нет ни единой живой души, потому что ни один капитан не позволил бы привести свой фрегат в такое ужасающее состояние… но почему же он не переродился, почему не стал кархадоном? На этот вопрос Умберто не мог ответить; зато он вдруг почувствовал, что Белый фрегат странствует в полном одиночестве так давно, что счет пошел на тысячелетия, а не века.
— Ты внимательно смотришь? — горячая ладонь Крейна до боли стиснула его плечо. — Его ещё никто не видел так близко. Какая древность, клянусь иным огнем! Я раньше смеялся, когда говорили, что на этом фрегате путешествует сам Великий шторм, но теперь уже не до смеха…
«Там никого нет, — мог бы сказать Умберто. — Никого, даже призраков». Но он промолчал, удивленный тем, что Крейн не разглядел за внешней оболочкой истинную суть Белого фрегата. Этот корабль вовсе не был враждебен ни им, ни кому бы то ни было ещё, он просто странствовал в поисках чего-то, ведомого ему одному, и готов был длить одинокое странствие до конца вечности.
А они случайно оказались у него на пути.
Между тем, Крейн был совершенно прав в одном: ещё никому не удавалось увидеть легендарное существо так близко. «Невеста ветра» еле успела отойти, давая дорогу, и поднявшаяся волна ударила её в правый борт. Ненадолго из воды показался таран — длинное зазубренное лезвие, способное с одного удара пробить насквозь корпус любого корабля. Палуба Белого фрегата находилась чуть ниже вороньего гнезда «Невесты», и Умберто невольно позавидовал впередсмотрящему, который мог разглядеть нечто более интересное, чем обросшие древними ракушками бронированные плиты и глаза, затянутые бельмами… при условии, конечно, что он не лишился разума от страха.
— Куда он идет? — послышался растерянный голос Вейри Краффтера. — Он что, хочет сразиться с черными фрегатами?!..
Белый корабль шел прямиком на троицу имперских фрегатов, которые не собирались следовать примеру «Невесты ветра» и остались на месте, как будто выжидая. Один из них оказался прямо по курсу Белого фрегата, и устрашающий таран был нацелен ему точно в центр левого борта.
— Они обезумели? — воскликнул Умберто, вцепившись в планшир. — Жить надоело?!
— А ты называешь это жизнью? — откликнулся Крейн.
Хаген стоял поодаль, неотрывно глядя на разворачивавшееся перед их глазами действо, и лицо у него было странное: пересмешник как будто присутствовал на палубе лишь частично, тогда как другая его часть пребывала где-то в ином месте — быть может, в воспоминаниях. Умберто и сам вспомнил то, о чем предпочел бы забыть — ночь, озаренную огнями, Кааму в осаде…
Когда Белый фрегат оказался между двумя черными кораблями, их пушки громыхнули и всё вокруг заволокло дымом. Если кто-то и сомневался, что звездный огонь может нанести вред странному кораблю, то раздавшийся вслед за этим звук развеял сомнения: черные фрегаты были немыми, и даже в лучшие времена ни один из них не смог бы издать грохочущий рёв, от которого у моряков на борту «Невесты ветра» зазвенело в ушах.
— Обычный корабль после такого разорвало бы на части… — прошептал Крейн, и Умберто скорее прочитал это по губам, чем услышал. Белый фрегат вновь взревел, в дыму полыхнуло ещё одно зарево, и сразу вслед за этим послышался громкий треск — сломался чей-то корпус.
Потом стало тихо.
Они наблюдали, затаив дыхание и не решаясь приблизиться, пока ветер не развеял дым и не стали видны три фрегата: белый и два черных. Третий имперский корабль, должно быть, уже покоился на дне, насквозь пробитый тараном, как того и следовало ожидать. Оставшиеся не решались нападать, а защищаться им было не нужно: Белый фрегат даже не пытался отправить их вслед за тем несчастным, который оказался у него на пути; он замер, словно в ожидании чего-то, что должно было вот-вот произойти.
Неожиданно Умберто заметил нечто, заставившее его позабыть о страхе. Должно быть, во время недолгой битвы черным фрегатам всё-таки удалось зацепить своего противника, и случайным выстрелом с его кормы сорвало безобразный нарост, открыв то, что некогда было настоящим корпусом. Умберто только взглянул на Крейна, а тот уже все понял и, подозвав Кузнечика, что-то шепнул ему на ухо. От внимания Вейри Краффтера это не ускользнуло.
— Что вы делаете? — спросил он слегка встревожено. — Уж не собираетесь ли вы…
— Подойти ближе? — подхватил Крейн. — Было бы интересно… нет, я всего лишь послал юнгу за подзорной трубой. Вы видите корму этого чудовища?
Краффтер послушно взглянул, куда ему указывали, и мгновение спустя лицо магуса просветлело.
— Название и порт приписки! Гениально… я бы сам не догадался, честное слово…
— Заслуга Умберто, — лаконично отозвался Крейн.
— Это и впрямь гениально, — заметил Хаген. — Ещё никому не удавалось приблизиться к разгадке его тайны…
— Насколько мне известно, никому не удавалось и наблюдать его так долго и так близко! — Вейри Краффтер улыбался, от его страха не осталось и следа. — Превосходное приключение, господа!
— Оно ещё не закончилось, — сказал Крейн, и Умберто отчего-то показалось, что только он один расслышал в голосе капитана странное волнение. — И я бы не стал на что-то рассчитывать — даже отсюда видно, что надпись открылась не полностью.
— Ну-у, вы такие опытные моряки… — начал Краффтер, но не успел договорить, потому что как раз подбежал Кузнечик с подзорной трубой. Запыхавшийся юнга чуть замешкался, а потом почтительно подал трубу Хагену, который тотчас же уступил её лорду-искуснику.
