Бекетов отвешивает довольно болезненный шлепок по моей попке и начинает двигаться быстро-быстро. Его толчки отдают привкусом надвигающегося взрыва удовольствия.
Влажные порочные шлепки хорошо слышатся даже под шорохом воды, льющейся сверху.
Ох, блин… Ноги меня подводят, слабея в коленях. Хорошо, что Глеб меня держит! Иначе бы упала.
— Ещё немного, мелкая. Потерпи. Секунду! — рычит через стиснутые зубы Бекетов, терзая пальцами мой клитор, сжимает его ритмично.
— Я… тебя… — задыхаюсь, выгибаясь ещё больше и откровеннее ему навстречу.
— Я тоже тебя хочу! — обрывает резко.
Глеб кончает, прижимаясь ко мне всем своим телом.
Секундой позже и меня накрывает сладкой, яркой пеленой, тончайшей паутиной наслаждения, липкой и всеобъемлющей. Буквально размазывает по стенке душевой кабины.
Ничего не могу говорить.
— Глеб… Глеб…
Почему-то я глупо начинаю всхлипывать и плакать.
От переизбытка эмоций, которых для меня оказывается слишком много.
— Иди ко мне, Проблема. Прямиком сюда и не реви. Сказал же, что не стоит так много раз для первой ночи… Иди сюда…
Глеб уговаривает, баюкая словами, и разворачивает к себе лицом. Бекетов приподнимает меня под попкой, прижимает лицом к груди и гладит по волосам.
— Ненасытная девочка получила первый урок. Не жадничай, — говорит и целует в лоб.
— Ты ведёшь себя как мой заботливый папаша, — всхлипываю в очередной раз и успокаиваюсь. — Я плакала не потому что мне было больно или неприятно. Наоборот, очень приятно. Очень-очень. Честно!
Запрокинув голову, заглядываю в светло-голубые, льдистые глаза, чтобы прочесть его. Но Бекетов для меня как книга, написанная на языке каббалистов — чёрт знает, о чём он думает. Он слишком опытный, слишком хорошо прячет свои мысли, слишком уверенно держится.
В нём всего чересчур много всего под знаком «слишком», я начинаю бояться, что не дотягиваю до этого уровня, до Его уровня, чтобы заинтересовать и удержать возле себя мужчину надолго.
Мне хочется остаться с ним навсегда, до самой гробовой доски.
Но озвучить вслух такие мечты страшно. Вдруг Бекетов лишь глумливо посмеётся над моими глупыми, наивными девичьими мечтами?!
Скажет, что у меня вместо мозгов — только мыльные радужные пузыри Или произнесёт что-то ещё, в его фирменном стиле, с обязательной, фирменной полуухмылкой, загадочной, как сфинкс.
— Не больно? Точно? — задаёт контрольный вопрос.
— Ни капельки. Наверное, я просто перенервничала. Столько всего навалилось.
— В особенности, твои ожидания по поводу первого раза и страха, что крови будет море?! — подшучивает надо мной Глеб.
— Да, — сконфуженно признаюсь в своём глупом страхе. — Я столько всего думала, но реальность оказалась другой.
— «Столько всего думала…» — передразнивает меня Глеб, наклоняется, чтобы оставить на губах поцелуй. — И часто ты думаешь о сексе, Анна-Мария?
— О сексе с тобой?! Или в общем?
— С этого момента поподробнее! — каменеет мужчина. — О ком ещё ты думаешь, Проблема?
— Ой, я не так выразилась. То есть я могу фантазировать о тебе или в целом думать, как будет то или другое. Без привязки к личностям. Как-то так…
— Выкрутилась, хитрюга!
Бекетов опускает меня на пол и добавляет немного больше горячей воды в струю душа.
— Я могу тебя вымыть? — спрашиваю с опаской.
— Попробуй. Только учти, не люблю, когда шампунь попадает мне в глаза! — мгновенно суровеет Глеб и присаживается на стул в углу. — Но я готов рискнуть.
Бекетов с готовностью зажмуривает глаза, предоставляя мне право действовать самой. Я выдавливаю немного шампуня на свою ладонь и взбиваю в крепкую пену на волосах мужчины.
Скольжу пальцами по крепкой шее, поднимаюсь вверх и подхватываю ладонью ком пены, скользнувшей вниз, по лбу мужчины, в ответ Глеб напрягается ещё больше.
— Ты боишься того, что тебе будет щипать глаза? — улыбаюсь до ушей.
— Не смейся. Иначе я…
— Не открывай! Пена вниз ползёт! — вскрикиваю, обманув наёмника и целую его твёрдые напряжённые губы.
Он немного оттаивает, но самую малость. Гранит!..
Поэтому я не спешу смывать пену с его волос, но наношу на мочалку гель для душа и методично намыливаю тело Бекетова. Сначала каменные, широкие плечи, потом грудь и твёрдый, стальной пресс. Сердце снова начинает стучать учащённее, когда я приближаюсь пальчиками к мужскому паху.
— Мой меня, а не пытайся возбудить ещё раз, — предупреждает Бекетов, словно угадывая мои мысли наперёд.
— Надо же, а я хотела немного поиграть с твоим членом, — говорю дрожащим голосом, покраснев до кончиков ушей.
Бекетов мгновенно приоткрывает один глаз, прицельно смотря мне в лицо.
— Ты чуть от стыда не сгорела, когда сказала это вслух, — выдаёт с ухмылкой. Снова закрывает глаза. — Мне понравилось, как это прозвучало.
Ух.
Хоть в чём-то ему удалось угодить.
— И заканчивай меня гладить. Тебя тоже нужно вымыть, грязнуля.
Приходится повиноваться его приказу. Я тщательно смываю пену с Глеба, но он сам ещё две или три минуты находится под струями душа, прежде чем перехватывает управление и принимается мыть меня.
Глеб осторожно и бережно намыливает твёрдыми, сильными пальцами даже самые потаённые уголки моего тела. Вызывает восторг, насколько он может быть заботлив и аккуратен.
Пальцы Бекетова на миг замирают на попке, начав ласкать тугое колечко.
— Твоя попка от меня всё же не уйдёт. Не надейся. В ближайшем будущем я тебя всюду попробую, — обещает он.
Глава 16
Бекетов
После принятия душа я заворачиваю Марианну в большое пушистое полотенце и переношу на кровать. Закрываю окна, распахнутые настежь. Я сам их открыл перед тем, как мы отправились в душ.
— Одеваться совсем не хочется…
Марианна прикрывает свой зевок ладошкой и собирается перебраться на кровать.
— Постой, Анна-Мария, я постелю свежее бельё. Сменю простынь.
— Сам? — удивляется Марианна. — Даже прислугу не вызовешь?
— Сам. Эта мишура меня всегда утомляла, сейчас откровенно раздражает.
— Глеб, а у тебя есть свой дом?
— Мы находимся в доме моего отца. У моей семьи много недвижимости.
— Я не о том говорю.
— У меня много конспиративных хат, если ты об этом.
— Имею в виду твой собственный дом.
