Было много аксессуаров, прицелов, рукояток, прикладов, отдельных стволов — при желании можно под себя такой кастом собрать, что любой ценитель обзавидуется. Были гранаты — видов разных много, но количество ограничено. Гребли все, как-никак последний бой впереди.
Тягостное ощущение действительно последнего, возможно, самого важного боя ощущалось не только груды ящиков с трудом впихнутых в «пиранью». Еще усталость добавляла, даже не текущая от лопаты и ящиков, а накопившаяся от вечной беготни, переживаний и невозможности расслабиться.
А потом разговор с Ксюхой как-то не заклеился. Вроде все тоже радостно и задорно, но нет-нет, да проскочит предательский вздох, будто прощаемся, а скорую встречу обсуждаем. Про разговор с отцом вообще молчу. Не смог увильнуть, рассказал все как есть, обещая, что Катька скоро вернется и перечислив, где и с кем ее искать, если в определенное время никто из нас не отзвонится. Но отец не раскис, а наоборот поддержал. Нашел, как умеет, какие-то простые слова не только взбодрившие, но отбившие даже малейший повод, думать, что что-то может пойти не так.
На этом заряде позвонил Дугласу и обсудил встречу. Ни словом он не обмолвился ни про Маркуса, ни про Джерри и без споров дал услышать голос сестры. Понятно, что выдержка у него железная, но уверен, что просто задумал что-то. Встречу на стадионе в два часа дня, чтоб пожарче и без зомбаков, подтвердил. Так что завтра увидим, чья задумка выиграет.
Глава 23
С раннего утра все пошло как-то через одно место.
Нет, с точки зрения плана все было идеально, не понимаю, что задумал Дуглас, но за ночь «глобалы» проявили себя только в виде двух дронов, пролетевших над стадионом. Покружили, осмотрелись, особо сильно не копая и даже не заглянув в кабину башенного крана по соседству, где посменно дежурили Валькирия с Вадиком.
Ночью кто-то бродил вокруг музея. И это были не зомби. Проехало несколько машин, покружили, под дверью постояли и покумекали на креольском. На страже стоял Пончик, который стрелять сразу не рискнул. Растерялся и, пока бегал будить старших, неизвестные гости уехали, оставив на воротах послание на английском, пусть с ошибками, но предельно понятное: Solomon be back.
Несмотря на ночных гостей, настроение у всех было боевое и даже в мажорах проснулся какой-то азарт, они стали канючить и проситься с нами. Но на рассвете раздался звонок и Леха убежал с кем-то общаться. Вернулся возбужденный и с новостями.
Эвакуация назначена на сегодняшнюю ночь.
Ровно в полночь им необходимо быть в нескольких километрах от берега вблизи от границы с Гвинеей, где, совершенно случайно и совершенно незаметно, минуя морскую блокаду, проскочит маршрутка в виде подводной лодки и возьмет на борт выживших. Вот только опоздавших ждать не будет — окошко для совершенно случайной слепоты откроется совсем ненадолго.
Учитывая скорость баркаса, плюс запас на заблудиться, поломаться или еще какой случай, выезжать из Фритауна им нужно не позже шести часов вечера. Плыть всего шестьдесят километров, но старый баркас не скутер, на всех парусах не помчит.
А это значит, что на все про все у нас четыре часа с момента встречи с «глобалами» и до отправления баркаса. От ЖД до стадиона по прямой пять километров с учетом кривых улиц, объездов, пусть будет пятнадцать. Много мест, где особо не разгонишься, так что пусть будет тридцать минут в пути. Если с «Глобал корп» не затянем, то времени вагон и маленькая тележка. Но бесят все эти «если», не хватает контроля для уверенности.
***
Национальный стадион Фритауна. 2 апреля 13:55
— Что ж так жарко-то, блин? — в рации в очередной раз прозвучал голос Сани, — Долго там еще? А то начинаю думать, что часы остановились.
— Пять минут еще, — я посмотрел на часы, — Валька, что на дороге?
— Чисто, — послышалось через несколько секунд, — Откати пожарку на метр, а то чуть обзор закрывает.
Я сидел на газоне в тенечке от кормы грузовика. Залез в кабину, чуть не задохнувшись от духоты, словно в бане на самую верхнюю полку забрался. Завелся и сдал назад. Убедился, что теперь все хорошо и вернулся в тенек, осматривая позиции нашего половина поля.
Елочкой из двух веток в сторону ворот смотрят «пиранья» и пожарка — этакая паркетная раскладка движущихся укреплений на острие атаки. Вадик на броневике, я на пожарной фуре, к который мы, кстати, сделали удобное крепление для мотоцикла.
В роли защиты, спрятанные под трибунами мобильные огневые точки в виде Сани и Лехи. А вместо рефери Валькирия на вышке с прожекторами.
А еще за нас мины с дистанционным управлением. Как спрятанные под газоном, так и заложенные на каждом выезде. Не так много, как хотелось бы, но в Лехиной нычке просто больше не нашлось.
— Мофет я афтополиф фклюфу фейфас? А то у меня яйфа факипают уфе.
— Потерпи, Фалтай-Болтай, скоро уже, — подразнил Леха.
— Обфофофеффя… Тьфу. Да пофли фы, дебилы.
— Парни, соберитесь, — я попытался почесать потную поясницу под бронежилетом, — Сам будто в стальном ящике сижу.
— Ну, извини, принцесса, другого платья у нас нема, — заржал Леха, — Или ты хотел, чтобы в броник шестого класса защиты с фартуком и наплечниками еще и кондей встроили?
— Время, — перебил нас Саня.
Я посмотрел на часы. Почти четырнадцать ноль-ноль. Секундной стрелке осталось пол-оборота, но ощущение, что она стоит на месте. Очень медленно, вязко, будто даже стрелка осоловела от жары и с трудом переваливается на шажочек вперед. Щелк — одно деление, щееееелк — второе, щееееееееелк…фу, устала… — третья. Да, давай быстрее уже!
Солнце шпарит так, аж воздух звенит. Мошкара тучками над газоном вьется и липнет к потной коже. Хоть бы крылышками сильнее махали, раз ветер нулевой.
Отмахиваясь от мошкары, дошел до грузового отсека, чуть не обжегся о раскалившийся металл, и достал бутылку с водой. Кипяток, блин. Можно кофе заваривать. Может, зря я на самый солнцепек встречу назначил? Уже четырнадцать ноль пять, а гостей все нет.
— Ку! Они разве не должны быть пунктуальными? — спросил Леха, — Космос, воду всю не пей, тоже хочется.
— Валька, как там сверху?
— Без изменений. Вижу дым где-то вдалеке, но, скорее всего, это не по нашу душу.
— Ладно, еще пять минут ждем и будем звонить.
Я нехотя выбрался из тенечка и побежал к ближайшей трибуне. Ради дополнительной палочки в сигнале, чуть не сдох, пока за тридцатый ряд доковылял. Хоть броник снимай, а потом и штаны, и ботинки, но с другой стороны, если в замесе спасет от прямого попадания «калаша» или «эмки», то можно и попотеть.
Набрал Дугласа, включил громкую связь и стал слушать длинные гудки, держа телефон перед собой. Пробовал к уху приложить, так экран сразу потом затек.
Трубку не взяли, зато вежливый механический голос предложил оставить сообщение после длинного гудка. Нафиг, перезваниваем снова. И еще раз. И еще.
