Тем не менее даже у неё были перерывы в пять-десять минут, правда, в это время она не отдыхала, а быстро переодевалась. Всего у Бланш было около пяти нарядов, которые она меняла в течение спектакля.
Вот и сейчас после сцены с Митчем раскрасневшаяся Ася влетела за кулисы, одним движением стянула с себя атласное платье, быстро натянула блузку с воланами, узкую юбку и схватила шикарные лодочки кроваво-красного цвета.
Надо торопиться, её выход сейчас с другой стороны. Пока обежишь на этих каблуках сцену за задником…
Дальнейшее Ася помнила смутно. Она одним движением впрыгнула в туфли, тут же резко шагнула вперед, но тонкий высокий каблук попал в щель между досками, левая нога подвернулась, Ася запнулась и полетела вперед. Она не помнила, как оказалась на полу, помнила только дикую резкую боль в колене, от которой приглушенно вскрикнула.
Черт!!! Это ж надо было так! Она сейчас не успеет к своему выходу! Ася неуклюже встала, помогая себе руками, и снова вскрикнула. От боли и от ужаса, потому что нога с поврежденным коленом её совсем не держала. Как сломанный шарнир, она прокручивалась и подгибалась под её весом. Идти было невозможно.
Господи, нет, только не это!
Она панически прислушалась к словам на сцене. Дима своим неподражаемым хрипловатым голосом уже подавал реплику, на которую она должна была выходить:
– Ну, а папаша пронюхал и к директору школы. Эх, братцы, вот бы очутиться у того в кабинете, когда Белой Даме читали мораль. Вот посмотреть бы, как она крутилась!
Ася услышала еле заметную паузу. Дима не видит её в кулисах, судя по всему, начинает волноваться.
«Пожалуйста!» – мысленно взмолилась она. – «Догадайся зайти сюда! Ты мне очень нужен!»
– Да не тут-то было, – разглагольствовал Варламов, судя по голосу, он приближался к краю сцены. – Так взяли за жабры – сразу поняла; допрыгалась…
И тут, к великому ужасу своей партнерши Юли, Варламов нырнул за кулисы и оттуда продолжал громко подавать свой текст, а сам в это время уже был возле Аси. Встретив огромные от ужаса глаза, он сразу понял: случилось что-то страшное.
– Нога, – выдохнула она.
Диму на секунду перестал дышать, когда увидел её вздувшееся колено, которое на глазах продолжало распухать. Твою мать…Выглядит очень плохо. Но, зная Асю, он понимал: она вряд ли согласится на то, чтобы сейчас остановить спектакль. Хотя попытаться все же стоило:
– Может… – одними губами произнес он, но не успел продолжить, как Ася перебила его яростным шепотом:
– Играем!
– Как?
– Как угодно!
Дима уже слышал панические нотки в голосе Юли, которая вдруг оказалась одна на сцене и, уже откровенно наплевав на текст, звала мужа и сестру:
– Стенли!!! Бланш!!!
Варламов осторожно поднял Асю на руки, она качнула ступнями, сбрасывая с себя туфли и одернула юбку, чтобы та прикрывала травмированное колено. Он понятия не имел, как они сейчас будут играть, но если надо, он будет, черт возьми, таскать её на руках весь оставшийся спектакль. Как это оправдать? Да хрен его знает. По ходу разберемся!
– А ну-ка давайте из ванной! Сколько раз повторять? – провозгласил он, вынося Бланш на сцену.
Та заливисто рассмеялась, когда он бережно поставил её возле стола, за который она незаметно ухватилась:
– Ох, до чего же все-таки хорошо после долгой горячей ванны! – мурлыкающим голосом протянула Бланш, чуть кокетничая со Стенли и поводя точеным плечом в белых воланах блузки. – Такая благодать… как прохладно, как легко на душе…
Сцена пошла своим чередом. И только очень внимательный взгляд мог заметить, что красавица Бланш, так легко и блестяще играющая свою роль, ни на секунду не остается без опоры. Она то сидит на стуле, то хватает за руку сестру, то слегка прислоняется к широкой груди Стенли. Правда, в этот раз в зале было достаточно таких внимательных взглядов, но никому из них и в голову не пришло, что с актрисой могло что-то произойти, все решили, что это интересный режиссерский ход, эдакий символ, раскрывающий образ Бланш, которая настолько потеряла себя и свое место в жизни, что ей обязательно нужен кто-то рядом для опоры.
И только Юрич понимал, что с Асей что-то случилось, и мучался, не зная, то ли остановить спектакль, то ли дать возможность ребятам справиться с ситуацией. «Пусть доиграют», – наконец решил он. – «Было бы что-то угрожающее жизни, наверное, сами бы остановились».
Свет софитов привычно бил в глаза, но Асе было жарко не от их лучей, а от дикого выкручивающего напряжения. Капелька пота ползла по бледному виску, но это было единственное, что выдавало её. Ася. будто разделилась надвое. Одна её часть металась в панике, снова и снова пытаясь опереться на покалеченную ногу, замирала в ужасе от мыслей о том, что же будет с ней потом, вздрагивала от боли в пульсирующем колене, а другая играла ярко и свободно, может, даже лучше обычного, потому что в её игре появился едва уловимый надлом, который своей правдивостью притягивал к ней зрительские взгляды. Пока Асе удавалось справляться со страхом, невероятным усилием воли удерживая его внутри, а в те моменты, когда казалось, что он вот-вот прорвет плотину и вырвется наружу, она искала взглядом Диму. Он ласково и спокойно смотрел на неё, будто говоря «Все хорошо, ты справишься» – и липкая паника отступала.
Варламов совершил невозможное: почти все время находясь на сцене, он умудрился тем не менее шепнуть остальным актерам о случившемся, так что в сцене свидания Боря постоянно подхватывал Бланш на руки, а Юля приобнимала, давая возможность сестре опереться на её плечо. Но главной поддержкой был все же Дима. Именно его рука всегда оказывалась рядом, именно он, предугадывая Асины шаги, небрежным движением ставил на её пути удобный для опоры стул, но при всем при этом он ухитрялся не терять линии спектакля и быть в образе Стенли – грубого циничного мужлана. Только глаза на жестком презрительном лице оставались Димины: теплые, нежные, любящие. И не будь этих глаз, Ася бы сегодня не справилась.
На поклон Дима вынес её на руках. Громкие восторженные аплодисменты доказывали, что они действительно сыграли хорошо. Было бы иначе, эти зрители вовсе не стали бы хлопать – даже из вежливости. Ася улыбалась, стоя на сцене, кланялась, сияла, но стоило закрыться занавесу, и из неё будто выпустили воздух. Как сдувшийся шарик, она обмякла на руках у Варламова и начала истерически рыдать.
– Дима, Дима, – всхлипывала она, – что теперь будет, я же не могу ходить! Я вообще не могу ходить!
Её голос сорвался на визг, и она снова затряслась в рыданиях.
–Тшш, тихо, тихо, моя хорошая, – Димка баюкал её, как маленькую. – Собирайся и поедем.
– Куда поедем? – испуганно посмотрела она на него.
– В ЦИТО, отделение спортивно-балетной травмы.
– Да вечер же, никто не принимает.
– Там есть стационар и дежурные врачи. Я по дороге позвоню и договоримся. Чем быстрее тебя осмотрят, тем лучше.
