«Пронизывающий Поднебесную Дао-путь состоит из пяти отношений, а именно отношений между государем и подданными, отцом и сыном, мужем и женой, старшими и младшими братьями и между друзьями… Мудрость, человеколюбие, мужественность – вот три [способа практики] – это и есть благая сила дэ, пронизывающая Поднебесную. Поэтому все, кто осуществляет это на практике, едины», – говорится в трактате «Чжун юн». Позже возобладала мысль, что отношения между людьми устанавливаются через ритуал, которому должны все следовать. При этом конфуцианцы считали, что подчинение себя ритуалу (ли) не означает подавления своих желаний, но является умением примирять желания с потребностями своей семьи, всего государства и общества. Побуждая людей выражать свои желания в контексте социальной ответственности, Конфуций и его последователи учили, что публичное культивирование ритуала является основой хорошо организованного общества.
Высшей инстанцией морального и природного порядка Конфуций называл Небо, однако оно теперь не обладало исключительно духовной сущностью, а в большей мере усиливались рационалистические черты культа Неба. Оно превращалось в своеобразный символ верховного божественного порядка, в главный регулятор Вселенной, в центре которой находился домен вана. Конфуцианство почти не интересовалось Небом как элементом великой Природы. Небо воспринималось конфуцианцами лишь в качестве основной пружины социальной жизни, верховного регулятора человеческих отношений на Земле. Главным агентом общества в его общении с Небом выступал верховный правитель Китая, Сын Неба, что совпадало с позицией ранних чжоусцев. Однако в конфуцианстве возник новый тезис о том, что «Небо видит глазами и слышит ушами моего народа». И если народ восстает против несправедливости правителя, значит, тот поступает вопреки «воле Небес». Таким образом, конфуцианцы сами заложили в концепцию Небесного мандата правило, которое в будущем не один раз будет круто менять судьбу Китая: если мятежники или завоеватели смогут покорить столицу и отстранить правителя от престола, это означало, что Небо вручало новому правителю мандат на правление, и новая власть считалась законной. После этого было необходимо лишь перенести столицу в новое место, изменить цвет официальных одежд и название династии.
На практике же Конфуций видел, что правящий класс утратил добродетель. На этом основании у него сложилось представление о «благородном муже» и «низком (малом) человеке», которые в его концепции противостояли друг другу. Первый обладал всеми добродетелями, второй был одержим страстями и жаждой личной наживы.
Он предлагал открыть возможность стать чиновником представителям всех слоев общества при наличии соответствующих личных качеств и умений. Именно такой была цель обучения в школе Конфуция – получить те знания, которые помогут их обладателю впоследствии занять место чиновника или сановника высокого класса.
Говорят, что у Конфуция было 3000 учеников, но только 72 из них постигали шесть высших искусств. Видимо, потому что это всё были науки для аристократов, и они не преподавались каждому. Есть данные, что в школе Конфуция не было обучения военным наукам, тем более что в то время повсеместно и так постоянно шли войны.
Однако он уделял огромное внимание изучению древних книг, редактором которых и был. Так, разбирая с учениками древние тексты, он давал им собственную трактовку, что выражалось словами «я передаю, а не создаю», и это подчеркивало его преклонение перед древними текстами. Среди них главными были шесть сочинений, (некоторые из них уже упоминались) – «Ши цзин», «Шу цзин», «Ли цзи», «Юэ цзин», «Чунь цю» и «Чжоу И». Он отредактировал эти книги, чтобы они подкрепляли его учение своим вековым авторитетом. Например, в китайской исторической традиции бытовало мнение, что Конфуций выкинул довольно много отрывков из «Ши цзин» – «Книги песен». Якобы он оставил лишь десятую часть от полного собрания. Однако современные исследования доказали, что этот важнейший литературный памятник уже вполне сложился в эпоху Конфуция, и находки других версий «песен», которые не вошли в канонический текст, говорят лишь о том, что версий этой книги в различных царствах Древнего Китая могло быть несколько, и Конфуций лишь упорядочил версии, имевшиеся у него.
Также уже столетия продолжается спор по поводу «Шу цзин» – «Книги истории», или «Книги документов». На ее основе сложилось представление о взаимосвязи между династиями Ся, Шан и Чжоу, но также нет сомнений, что она была отредактирована, и не раз. Поэтому на сегодня существует несколько версий этой книги, но в ней сохранились главы, которые наверняка можно ассоциировать с эпохами Шан и Чжоу, а также позднейшие добавления.
Учение Конфуция оказало значительное влияние на мыслительные процессы в Китае, а сам основатель учения пользовался почетом у многочисленных учеников, часть которых стали видными сановниками. Но сам учитель Кун так и не получил возможности реализовать свои идеи на практике. Его звали на чиновничьи должности, но потом оказывалось, что отношение правителей к нему не было искренним, и это вынуждало Конфуция снова и снова отправляться в странствия или искать прибежища в кругу учеников.
Легенда рассказывает о почестях, которые ему решили воздать ученики, когда он готовился отойти в мир иной. Они пришли к его смертному одру в одеждах чиновников, чтобы выразить к нему отношение как к повелителю. На что тот сказал: «Притворившись моими сановниками, которых у меня нет, вы думали, я могу этим кого-то обмануть? Разве можно обмануть Небо? Разве не лучше, если бы я умер на руках друзей, а не на руках чиновников?» Он умер в 479 г. до н. э. в возрасте 72 лет. И некоторые полагают, что с этой даты и начался период Воюющих царств.
Позже его ученики составят из записей лекций Учителя книгу под названием «Лунь юй» – «Беседы и суждения», которая строится на вопросах учеников и ответах Кун-цзы.
После ухода Конфуция его школа поделилась на несколько направлений. При этом камнем преткновения стал вопрос, которому Конфуций, по-видимому, не придавал первостепенного значения, – о природе человека (жень син). Так, в «Лунь юй» он по этому поводу говорил: «По своей природе люди близки друг к другу; по своим привычкам люди далеки друг от друга». Однако для его последователей вопрос о том, каковы исходные черты человека и народа, который должен воспринять учение, а также музыку и ритуал, стал определяющим.
Спустя столетие Мэн-цзы (372–289 гг. до н. э.), живший также в царстве Лу, говорил, что человек изначально наделен благой сущностью. А вот Сюнь-цзы, живший уже в конце эпохи Чжоу, утверждал обратное – природа человеческая изначально зла. Другие говорили, что природа не является ни благой, ни неблагой, и утверждали, что, добрая или злая, она проистекает из выбора между чувствами радости, печали, скорби и сострадания.
Вот как рассуждал Мэн-цзы: «Если природа повинуется естественному движению (чувству), то она может сделаться доброю. Вот что я имею в виду, говоря, что природа человека добра, и если люди не делаются добрыми, то это не по вине их склонностей (к добру)». Он выделял такие чувства: сострадания, которое называл человеколюбием (жень), стыда – справедливость (и), почтения – правила приличия и ритуал (ли), правды и неправды – способность к познанию и мудрости (чжи). Мэн-цзы говорил, что все они изначально присутствуют в человеке, только человек редко думает о них. Он также считал, что эти качества «предопределены» Небом, а значит, в природе человека не может быть зла.
