Но война есть война. На фронт Паскевич полетел со всей быстротой. В Елисаветполь он прибыл, когда там собралось всего 10 тыс. пехоты и конницы с 24 орудиями. А вид кавказских частей просто шокировал генерала, привыкшего к блестящим шпалерам гвардии. Солдаты в лохматых шапках и домотканых куртках, казаки в драных черкесках. Но для строевых смотров было не время. Приближалась вся иранская армия, 40 тыс. воинов. 13 сентября загрохотали орудия. Персы волна за волной накатывались на русскую пехоту, построившуюся в батальонных каре, их отбрасывали огнем и штыками. Сам Паскевич находился в боевых линиях, отражая атаки. А кавказские воины со своим невзрачным видом оказались великолепными профессионалами. Противника измотали, повыбили. Потом ударил кавалерийский резерв, и враги покатились прочь, их гнали и рубили 12 верст.
Известие о победе пришло к Николаю Павловичу, когда двор еще находился в Москве – благодарственные молебны как бы продолжили торжества коронации. Их восприняли как явный знак Свыше. Господь благословляет новое царствование, сразу же украсил его победными лаврами! В октябре российскую территорию очистили от неприятелей. Деблокировали Шушу, 47 дней просидевшую в осаде. Зима и бездорожье прервали активные действия.
Но возобновились интриги вокруг Ермолова. Конфликт усугубился его «двоевластием» с Паскевичем. Главнокомандующий на Кавказе, конечно же, понимал, что «отца-командира» прислали в пику ему. А Паскевич, хотя и был формально подчинен ему, но сносился напрямую с царем. Разделились и генералы, офицеры, одни «ермоловцы», другие уже пристраивались к Паскевичу. Когда Ермолов повесил одного из предводителей чеченских набегов, он получил строгий выговор из Петербурга. Посыпались приказы вернуться к мягким мерам усмирения горцев. Понаехали ревизии и комиссии. В результате 28 марта 1827 г. Николай отправил Ермолова в отставку. Точнее – даже в ссылку, он получил царский приказ «возвратиться в Россию и оставаться в своих деревнях впредь до моего повеления». Под опалы и расследования попал целый ряд его помощников.
Заменил Ермолова Паскевич. Чтобы вынудить персов к миру, надо было самим вторгнуться в их владения. К этому времени на Кавказ прибыли подкрепления – 20-я пехотная дивизия, ряд кавалерийских частей. Пришел и Лейб-гвардии Сводный полк из солдат, бунтовавших на Сенатской площади. Летом 1827 г. наши войска вступили в Восточную (персидскую) Армению. Аббас-Мирза примерно догадывался, как они будут действовать. Расположил армию за Араксом, надеялся на рубеже полноводной реки остановить Паскевича. Был уверен, что у него есть запас времени, пока русские будут осаждать и брать крепости – а персидское войско станет мешать им, бить по тылам. Однако Паскевич на крепости не отвлекался. Самую сильную из них, Эривань, просто блокировал, отрядив для этого 20–ю дивизию, новичков на Кавказе.
А сам с главными силами устремился на полевую армию персов. Разгромить ее и открыть дороги во внутренние области страны. Аббас-Мирза задергался. Чтобы задержать русских, бросил навстречу массу курдской конницы. Она заняла оборону возле крепости Сардар-Абад, на притоке Аракса речке Занга. Но закрепиться не успела. На нее вылетел авангард Паскевича – драгуны, уланы, несколько казачьих полков под командованием Константина Бенкендорфа (младшего брата шефа жандармов). Он даже останавливаться не стал. Конница с ходу, под пулями, ринулась вброд через Зангу. Курды откатились за другую речку, бурную Абарань. Но и русские мчались следом, врубились в скопища неприятелей. Опрокинули их, прижали к Араксу. Одних настигали на берегу шашки и пики, другие бросались в воду, многие утонули.
А за рекой, возле крепости Аббас-Абад, стояло войско Аббаса-Мирзы. Но подходил весь корпус Паскевича, а авангард Бенкендорфа через Аракс опять устремился вплавь, еще и перевез на плотиках конную артиллерию, захватил плацдарм и завязал сражение. 5 июля под прикрытием конницы навели понтонный мост, и за Араксом развернулась пехота, ударила в штыки. Персов сбили с позиции, Аббас-Мирза приказал отступить на 4 версты, занять другой рубеж. Нет, его не отпустили. Навалились снова, конная артиллерия поливала гранатами, русская конница смяла правый фланг, а Нижегородский драгунский полк вломился в боевые порядки прямо по центру, к ставке Аббаса-Мирзы, он бежал. Поручик Левкович захватил его знамя с надписью «Победное». Разгромленные персы катились прочь, крепость Аббас-Аббад сдалась.
И все же Аббас-Мирза сумел еще раз собрать свои растрепанные контингенты. Пытаясь спасти Персию от вторжения, решил отвлечь русских назад. Хитрым маневром он обошел Паскевича и вырвался в его тылы. 15 августа 1827 г. 30–тысячное войско с 24 орудиями подступило к главной армянской святыне, монастырю Эчмиадзин. В нем находились 500 русских солдат, полусотня донских казаков и армянская дружина. Им предложили сдать крепость, сулили золотые горы и все возможные блага на службе у шаха. Комендант, подполковник Линденфельден, ответил: «Русские собой не торгуют». Началась осада, артиллерийская бомбардировка.
Канонаду услышали в лагере 20–й дивизии, оставленной у Эривани. Ее командир, генерал Красовский, повел на выручку 4 тыс. солдат. Но им пришлось пробиваться через всю персидскую армию. Их окружили, и они дрались больше пяти часов. Продвигались к Эчмиадзину, прокладывая штыками каждый шаг. Уже возле самого монастыря Красовского с замыкающим отрядом отрезали от своих. Спасли его 50 донских казаков – бросились на тысячную толпу персов, прорубили дорогу и вывели окруженных. В сече было убито и ранено 1154 наших солдата и офицера. Врагов положили 3 тыс. [46].
Паскевич уже брал иранские крепости, но узнал, что Аббас-Мирза у него в тылу, и тоже повернул к Эривани. А персидский командующий больше не рискнул вступать в сражение. Убрался восвояси. Русские окружили Эривань и 1 октября взяли ее одним штурмом (потеряли около 100 человек). Армяне восторженно встречали наших воинов. Классик армянской литературы Хачатур Абовян был свидетелем этих событий. Он писал: «Как друг, как ангел-благовестник с венцом свободы и милосердия, вступил князь Паскевич в Сардарский дворец. Проходя в тысяче мест, он должен был сам сдерживать слезы, видя, как старики, дети, девушки, старухи не только у него ноги целуют, но бросаются на шею солдатам и замирают у них на груди в душевном умилении».
Персы были деморализованы, их сопротивление вообще сломалось. Русские занимали город за городом. 14 октября передовой отряд генерала Эристова ворвался в Тебриз, и Аббас-Мирза взмолился о мире. Что ж, Паскевич согласился на переговоры. Непосредственно их вел Грибоедов и добился подписания Туркманчайского мира. К России отошла Восточная Армения – Эриванское и Нахичеванское ханства, а также участок каспийского побережья до реки Астара. Кроме того, персы платили контрибуцию в 20 млн руб., а армяне, оставшиеся под властью шаха, получили право переселиться в российские владения.
Ирану на этот раз всыпали так крепко, что больше он с русскими не воевал никогда. Сорвались и планы грузинских сепаратистов. Их лидер царевич Александр при бегстве оставил в Эривани жену с сыном. Николай I отнесся к ним благородно, совсем не как к пленникам. Приказал доставить в Петербург, назначил высокое содержание. Жена Александра с титулом княгини Грузинской вошла в «высший свет», сын был принят в офицерское училище. Паскевич за эту победу стал графом Эриванским, был награжден орденом Св. Георгия II степени, получил миллион рублей. А особенно отличились в войне казаки. Они и награду получили особенную. Царь принял их как бы под свое семейное покровительство, в 1827 г. назначил 9–летнего наследника Александра Августейшим атаманом Казачьих Войск. Единым атаманом для всех казаков России. Это стало традицией, отныне наследники престола становились Августейшими атаманами. А жены наследников официально получали титул «атаманши».
