По-видимому, настала страшная минута. С сильным биением сердца Эстера решилась опять выбраться на палубу и звать на помощь, а если помощь не явится, то она сказала себе, что может найти ее в море.
Она судорожно сжала руки Бесси, потом выпустила их, дверь вдруг распахнулась, Лоре схватил ее, но в эту самую минуту на палубе послышалось тяжелое падение, топот ног, треск, Лоре с ругательством бросился наверх, а дрожащая Эстера упала на руки Бесси.
– Что это значит? – хрипло прошептала Бесси.
– Наверное, помощь, – ответила Эстера, когда шум на палубе увеличился.
Раздались выстрелы, опять тяжелое падение, бряцание и голос Лоре, звавший матросов.
Прежде чем они успели опомниться, Дач буквально спрыгнул в каюту с кортиком в руках, за ним Мельдон, оба бледные от волнения и запачканные кровью.
– Скорее! – вскричал Дач, схватив жену за руку. – Этих негодяев гораздо больше и, может быть, они нас одолеют.
– Бесси, моя дорогая! – шепнул Мельдон хриплым голосом, и торопливо повел ее за Дачем, который вел уже Эстеру в главную каюту.
Там происходила отчаянная борьба, наносились тяжелые раны с обеих сторон, неприятель даже начал стрелять сверху, и женщин вместе с сыном капитана отвели из каюты на палубу, где их поместили в безопасном месте.
Глава XLII. Рассказ Сэма Окума
После разных треволнений и ужасов я начал думать, что нам нечего дольше ждать. Сказал об этом Распу, уведомил пленных, спустив в каюту пулю, завернутую в бумажку, на которой было написано: «Сегодня ночью».
– Теперь, если они такие молодцы, какими я их считаю, – сказал я сам себе, – они зарядят револьверы и приготовят кортики.
Предуведомил я также Рольса и Ленни. Пора было спасать бедных женщин, которых негодяй запер в одну каюту.
Я постарался достать и выставить несколько бутылок рому на таком месте, где матросы могли их найти, они и напились. Ночь не была так темна, как я желал бы, но все-таки темна достаточно. Часовой не мог устоять от запаха рома и присоединился к тем, которые пили. Но действовать нам нельзя было тотчас, потому что Лоре беспрестанно приходил наверх, и я знал, что как только он хватится часового, то это испортит весь мой план. Поэтому я смело встал на место часового и начал ходить взад и вперед, тихо насвистывая про себя.
Штука была рисковая, но Лоре был обманут. Он видел, что часовой стоит, слышал его шаги, а лица в темноте не было видно. Я только дрожал, чтобы кубинец не заговорил со мной, но он не сказал ни слова, и скоро сошел вниз.
Через некоторое время он опять поднялся на палубу, постоял, как бы прислушиваясь, а потом сказал мне:
– Не зевай.
И опять спустился вниз.
– Теперь или никогда, – сказал я сам себе и пополз к люку.
– Выходите, мистер Дач, – сказал я.
Он схватил меня за руки и вылез, за ним вылезли капитан и мистер Паркли.
Тут к нам подоспел Полло, мы схватили пьяных матросов, которые свирепо отбивались, но мы одолели их.
Какая была ночь! И как долго не наступал день. Сразу мы завладеть злодеями не могли, но после сильной борьбы нам удалось обезоружить Лоре.
– Не думал я, чтобы наше серебро было до такой степени запятнано кровью, – сказал Паркли.
– Она еще не смыта, – сказал Джон Стодвик, который был смертельно бледен.
– Что ты хочешь сказать, – спросил его отец.
– Что мы еще не вернулись домой, и, может быть, не вернемся, пока на шхуне останется этот негодяй.
– Он здесь не останется, – сердито ответил капитан. – Мы отправим его на берег с теми его приверженцами, которые захотят последовать за ним.
Эстера задрожала, она не могла перестать бояться, пока этот негодяй останется на свободе.
– Нет, мы не должны отправлять его на берег, – сказал Дач, – а то он опять придумает какой-нибудь план, чтобы завладеть шхуной.
Эстера задрожала при этих словах.
– Что же вы сделали бы? – спросил Паркли.
– Надо оставить его здесь и высадить на берег миль за триста отсюда – а уж никак не здесь.
Слова Дача были так благоразумны, что решили последовать его совету, хотя никому не хотелось держать на шхуне такого опасного врага.
– Теперь нам надо бы отправляться домой, – сказал капитан, – только с этим ветром мы тронуться не можем.
– Нам не надо, однако, оставаться так близко к берегу, – сказал Паркли, тревожно смотря на берег, куда отправили приверженцев кубинца.
– Однако нам это необходимо, – ответил Дач. – Теперь, когда мы опять завладели шхуной, конечно, мы можем сохранить нашу добычу.
Сознание, что они не могут ни уйти отсюда, ни освободиться от Лоре, производило какое-то угнетающее влияние на всех, но делать было нечего, потому что отправить Лоре на берег, значило бы подложить огонь к пороху, поэтому приняли все предосторожности и начали поздравлять друг друга с освобождением.
Окум и Расп переходили от одного к другому, ухмылялись и радовались похвалам.
Опять настала ночь; чтобы защитить себя от какой-нибудь неожиданности, Дач, Паркли и капитан все остались на палубе, вооруженные с головы до ног, намереваясь оставаться тут до рассвета, когда шхуна снимется с якоря во время прилива.
Матросы, отправленные на берег, тотчас ушли в лес, а кубинца так хорошо закрыли, что его нечего было бояться; а все-таки преобладало какое-то тревожное чувство, и Дач говорил себе, что не останется спокоен, пока будет в море; на это Паркли отвечал:
– И я тоже не успокоюсь, пока не отвезу сокровище домой.
Против их ожидания, ночь прошла спокойно, и на рассвете, так как прилива нужно было ждать часа два, Дач пошел прилечь, оставив на палубе Окума и Распа.
Однако он не мог заснуть, какое-то странное, тревожное чувство овладело им, он стал упрекать себя, что оставил палубу, привстал и старался преодолеть чувство, тяготившее его.
Вдруг послышался шум накачиваемого насоса, плеск воды и тяжелые шаги над его головой. Он думал, не видит ли это во сне. Но это был не сон. Как только палубу оставили под надзор Окума и Распа, они призвали Полло, начали шептаться. Расп ухмылялся, потирал руки, а Окум сказал ему:
– Мне это не нравится, это низость.
– Что ж такое? – сказал Расп. – Я только хочу, чтобы он это испытал, а если он умрет, так будет его вина.
– И наша, – сказал Окум.
– Слушайте! – воскликнул Расп. – Это не человек, а тигр, и если выберется на свободу, всех нас отправит на тот свет, не так ли?
– Кто в этом сомневается? – сказал Окум.
– Очень хорошо. Я еще должен расплатиться с ним, – заворчал Расп.
