– Вы правы, – сказал кубинец. – Итак на рассвете.
Сэм вызвал матросов, и живо начались приготовления.
Кубинец смотрел на все одобрительно.
– Я ничего не забуду, Сэм Окум, – сказал он.
– Спасибо, капитан, спасибо, – сказал Сэм. – Эй ты, черномазый, дай-ка нам огня! – громко крикнул Сэм, отправляясь к кухне, где Полло суетился, приготовляя чай.
– Сейчас, мистер Окум, – ответил негр, уклоняясь от удара, потому что Окум замахнулся на него.
Как вдруг к ужасу бедного негра Сэм схватил его за шиворот, сунул голову в открытый бочонок и шепнул:
– Молчи, старик, это только для потехи. Приготовь самый острый нож и сам будь готов в полночь, ты мне нужен.
Он вышел из кухни, раскуривая трубку, а кубинец, идя медленно по палубе, подозрительно взглянул на него, но Сэм, однако, оставил без внимания этот взгляд, а сел у борта, поджав ноги и прищурив глаза, куря трубку и обдумывая план для важного дела, предпринимаемого в эту ночь.
Глава XLI. Пленники
Между тем, к ужасу Эстеры, она и Бесси были в плену в каюте Лоре, а пьяный негодяй, разделявший с ними эту каюту, подмигивал им и таращил на них глаза, так что вся кровь их застывала.
Его оскорбительное обращение, однако, было остановлено кубинцем, который велел им уйти в другую каюту.
Им оставалось только повиноваться, и две трепещущие женщины прижались друг к другу, опасаясь наступающей ночи и между тем надеясь, что будет сделано какое-нибудь усилие, чтобы их освободить.
– Будем надеяться и молиться, Бесси, – сказала Эстера, стараясь казаться веселой, несмотря на свое горе. – Слова милого старика Распа должны были иметь значение.
– Но можно ли на него положиться? – рыдала Бесси. – Он на стороне наших врагов.
– Да! На него положиться можно, – сказала Эстера. – Его поведение обманывало злодеев, и он со старым Окумом трудится для нашего освобождения.
– Если бы я могла иметь такие же надежды, как вы, Эстера!
– Я теперь надеюсь, – сказала Эстера. – С доверием моего мужа ко мне я полна силы и энергии. А прежде я умерла бы с горя.
Часы проходили, пленницы слышали, как кубинец разговаривал со своим помощником в смежной каюте, и бряцанье стаканов говорило, что они пьют.
На палубе было очень тихо. Сначала слышался шум приготовлений к путешествию, но потом все стихло. Прижавшись друг к другу, обе женщины сидели, напрягая все свои чувства, прислушиваясь и ожидая избавления.
Стемнело. Каюта освещалась только проблесками света в щели двери. Робкий взгляд в одну щель показал, что товарищ кубинца обезумел от пьянства, а единственное действие, которое произвела попойка на Лоре, состояло в том, что глаза его страшно сверкали, когда он взглядывал на дверь.
Не раз Эстера выглядывала в маленькое окошечко, как будто ожидала оттуда помощи, которая так долго не являлась.
Вдруг пленницы услышали, что Лоре встал и вышел на палубу, и вздохнули с облегчением.
Но как только кубинец ушел, его собеседник приподнял голову со стола, встал, подошел к той каюте, где сидели пленницы, и отворил дверь.
– Приди сюда, птичка, – сказал он хриплым голосом. – Одна из вас должна быть моей женой; ты капитана, – продолжал он, захохотав и отталкивая Эстеру, – а ты моя.
С этими словами он схватил Бесси, несмотря на ее сопротивление. Но она пронзительно вскрикнула. Тотчас же на лестнице послышались шаги, и кубинец устремился в каюту со шпагой в руке.
Он бросился на того, кто держал Бесси, но как только увидал, кто этот негодяй, как захохотал, и как бы подстрекаемый его примером, швырнул шпагу на стол и схватил Эстеру.
Она усиленно вырывалась, но силы изменили ей, она старалась вскрикнуть, но Лоре, смеясь, зажал ей рот одной рукой, а другой прижимал ее к себе так крепко, что она не могла пошевелиться.
Бесси, храбро боровшаяся со своим противником, несколько раз пронзительно вскрикнула, вырвалась и, обезумев от страха и ужаса, обхватила Эстеру.
– Черт тебя дери, крикунья! – бешено вскричал кубинец и грубо ударил Бесси по губам, выпустив Эстеру, которая упала.
Кубинец торопливо вышел, потащил с собой своего помощника, запер дверь и оставил пленниц, рыдавших в объятиях друг друга.
Эстера опомнилась первая и старалась утешить свою подругу, которую теперь превосходила душевной твердостью.
– Помощь скоро должна явиться, Бесси, – шепнула она. – Наши крики слышали.
– Лучше умереть, – рыдала Бесси. – Надежды нет никакой.
– Как! – вскричала Эстера. – Нет надежды? А мой муж? Говорю вам, что помощь явится.
– Когда уже будет слишком поздно! – рыдала Бесси. – Они скоро вернутся.
– Тише! – шепнула Эстера и, прокравшись к двери, заглянула в щель.
Пьяный помощник сидел, опустив голову на стол и, по-видимому, спал.
Кубинец, очевидно, пошел на палубу удостовериться, не подняли ли там тревогу крики женщин, и Эстера вернулась к Бесси и шепнула:
– Мы должны бежать.
– Куда? Разве броситься за борт? – стонала Бесси.
– В другую каюту. За нас будут драться. Дач спасет нас от вторичного оскорбления.
Бесси старалась собраться, но не могла держаться на ногах и должна была уцепиться за более слабую женщину.
Эстера хотела открыть дверь, но сердце обеих замерло, когда они увидели, что дверь заперта снаружи. Положение их тем было хуже, что они не имели возможности запереться изнутри.
Все было тихо, так тихо, что они могли даже слышать тяжелое дыхание помощника, который спал в соседней каюте. И когда они стояли, прислушиваясь, дрожа, на каютной лестнице послышались легкие шаги.
Они приближались так твердо и осторожно, что обе женщины не смели пошевелиться. Эстере хотелось было заглянуть в дверь, но легкий шум остановил ее, она слушала и соображала, не ожидаемая ли это помощь.
Все было тихо некоторое время, а потом послышался шум, как будто шпага упала на пол. Затем спавший негодяй вскочил, громко заворчал, передвинул лампу так, что она затрещала на столе, а потом опять начал тяжело храпеть.
Прошло минуты две, которые показались часом, а обе женщины все прислушивались в уверенности, что подоспеет помощь, особенно потому что снова услышали шорох. И когда они с нетерпением ждали, чтобы им отперли дверь тюрьмы, они ясно услыхали на палубе шаги кубинца.
Лоре начал спускаться по лестнице. Сердце их замерло, и они отскочили от двери.
Кубанец был растревожен, потому что он то спускался с лестницы, то поднимался, очевидно, прислушиваясь, но наконец сел в своей каюте, и Эстера подсмотрела в щель, что он вдруг взглянул в их сторону, встал и с какой-то странной улыбкой на лице взялся за ручку двери.
