Я неловко начинаю причесывать это море волос. Утыкаюсь бедром в копчик баронессы. Расчесываю, расчесываю – так, что болит рука. Будто гимнастику делаю.
Она ничего не говорит. Ничего не делает. Ни к чему меня не подталкивает. Ни в каком направлении.
Мозг бешено работает. Порождая все возможные мысли на свете и одновременно противоположные им мысли. Я грежу о сексе, чтобы потом, спустя мгновение, себя осадить. Говорю себе: ты с ума сошел, ты бредишь, у тебя больная фантазия, неужели ты думаешь, что баронесса… знатная дама… женщина под шестьдесят, мать, бабушка, интеллектуалка, известная своей репутацией в самой Вене, о чем ты, Тони Пагода?
В общем, я возвращаюсь на землю и пытаюсь убедить самого себя, что баронессе просто захотелось, чтобы кто-нибудь ее причесал.
Так и есть. Она довольна, говорит ровным голосом:
– Молодец, спасибо, милый, хватит, хватит.
Ну вот. Я встаю. Кладу расческу на комод, думая об одном: теперь придется проделать обратно весь путь в полной темноте. Утешаю себя тем, что на сей раз я не пойду, а побегу, как вдруг баронесса прерывает мои размышления:
– А теперь, Тони, снова возьми щетку и причеши меня там, в середине.
Я гляжу на нее с тем же изумлением, с которым всякий человек, не разбирающийся в машинах, пялится на сломавшийся мотор. Как на загадку. Загадку в чистом виде. Где это – в середине? Может, я что-то не разглядел у нее на голове? Лучше уточнить:
– Баронесса, что вы подразумеваете под серединой?
Она смотрит на меня и как будто улыбается. Откидывается на спинку кровати. Медленно, не суетясь, тянет вверх подол ночной рубашки. Раздвигает толстые ляжки. Она без трусов. В середине я вижу огромную черную воронку – царство мрака, как и ее библиотека. Между ног у баронессы темная клоака. И одновременно я понимаю, что из ее нутра пахнет как на Понцианских островах. Этот запах ни с чем не спутаешь. Тут баронесса пальцем, отягощенным огромным бриллиантом, который подарил ей на серебряную свадьбу муж, указывает мне на темную пропасть и без лишних слов, не ходя вокруг да около, говорит:
– Середина здесь.
Бог существует.
И он обо мне вспомнил.
Молоток пульсирует. Держит ритм. Четыре четверти. Бьется, как сердце.
Внезапно я обнаруживаю, что способен сохранять хладнокровие – потом мне это не раз поможет в постели. Потому что как ни в чем не бывало, не поддаваясь эмоциям, я беру с комода щетку, устраиваюсь у баронессы между ног и с прилежанием ремесленника начинаю расчесывать налево и направо длинные волосы, похожие на спагетти с чернилами каракатицы.
Я чувствую, что доставляю ей наслаждение. Баронесса издает звуки, похожие на те, которые издавала, когда ее выворачивало на пароходе, но только не такие громкие.
Разумеется, я все это только воображаю, ведь нам с Димитрием никто не объяснил, как доставить удовольствие женщине.
Я улыбаюсь про себя. Вспоминая об идиоте Димитрии, который не увидит того, что мы ждали годами. А зрелище не разочаровывает.
Я причесываю. И ожидаю дальнейших указаний.
Вдруг я чувствую постукивание бриллианта по затылку. А потом громадная рука подталкивает мою голову к черной пропасти. Которая до сих пор пахнет как море на Вентотене. Надо же, она так и не промокнула морскую воду, заключаю я со всей неопытностью семнадцати лет, потому что все лицо у меня мокрое. Баронесса дергается, как круизный лайнер, пытающийся втиснуться в порт. Выкрикивает что-то несвязное, среди глухих стонов я разбираю чье-то имя. Точно. Имя.
– Витторино, – стонет она.
Так звали ее мужа.
– Витторино, наконец-то ты вернулся, – упорствует баронесса.
Потом она хватает меня за руку и притягивает к себе. Позволив мне снова дышать, как дышат все живые существа. Свет свечи отражается от бриллианта, чуть ярче освещая лицо баронессы. Я в сантиметре от него.
Вот она, неприглядная действительность. Теперь я вижу, какая баронесса некрасивая. Она читает это у меня в глазах и решает помочь фразой, которая поддержит эрекцию:
– Представь, что это не я. А девушка, которую ты видел сегодня на пляже.
Годы спустя, когда я стану взрослым, я вспомню ее слова. И почувствую невероятную нежность. Буду искренне тронут.
Зато благодаря этой фразе я сразу, с самого первого раза понял важную вещь: только женщины знают, что значит заниматься сексом. Мужчины всегда суетятся. Неуклюжие и смешные, даже если у них было семь тысяч женщин. В сексе мужчины вечные дилетанты.
Вот так.
А еще этими словами баронесса объяснила мне, на какое унижение, на какие страдания готовы пойти люди, чтобы испытать миг блаженства и облегчения. Жестокое убийство собственной личности – вот чем были ее слова. Так, зараз, я понял кучу всего.
А потом я скользнул в огромную пропасть. Баронесса задавала мне ритм рукой. Бриллиант вонзился мне в кожу. Она преподала мне и второй урок: как заниматься любовью. Я двигался шесть секунд, за которые, как мне показалось, я тоже услышал, как по крыше ездят велосипеды, а потом кончил – так, как сам, один, никогда не кончал. Потом я растянулся на баронессе – словно на мягкой постели, разложенной на другой, настоящей постели. Уставший и счастливый. За шесть секунд я избавился от кошмара девственности.
Вот и все. В этот мир меня привела баронесса Элеонора Фонсека. Это она выпустила меня во взрослую жизнь.
После того как я, обессилев, растянулся на ее необъятном теле и постепенно задышал спокойнее, баронесса легонько взяла меня за шкирку, как летучую мышь, и потянула. Попросила лечь рядом. Ей предстояло научить меня, как вести себя «после». Это был третий урок – возможно, куда более удивительный и неожиданный, чем недавнее наше занятие. В темноте она протянула руку к комоду, повернулась ко мне спиной, а потом вновь возникла в слабом свете, держа в руке тарелку. Я был тронут, решив, что впервые за время нашего знакомства она меня чем-нибудь угостит для подъема сил. Не знаю, мандарином, кофе или тортом. Какое разочарование: тарелка была пуста. Нет. Стойте. Дайте-ка присмотреться. На ней что-то есть. Что-то белое. Я решил: ну ладно, после любовных трудов нужен сахар, чтобы прийти в себя. Пока я лежал и гадал как идиот, баронесса достала откуда-то золотую трубочку и вставила себе в ноздрю. Потом нагнулась к тарелке и засосала немного белого порошка. Протянула трубочку мне. Я решил повторять за ней. Я был так наивен, что даже подумал: надо же, сахар можно вдыхать через нос.
Я наклонился к порошку, но баронесса опередила меня:
– Милый, в первый раз все совершают одну и ту же ошибку. Не надо выдувать. Надо втягивать воздух.
Я все сделал правильно. Как вы уже поняли, я быстро учился всему, что связано с кокаином.
Баронесса расслабилась. Прикрыла глаза. Я повторял за ней. Потом она заговорила:
– Если ты кому-нибудь обо всем этом расскажешь, я прикажу призракам на велосипедах тебя убить.
