Я подняла голову и заметила, что Элис смотрит на меня глазами матери, наполненными тревогой и беспокойством, и мне захотелось, чтобы у нее была возможность так же поговорить с собственной дочерью.
– Я не могу говорить за Молли, но, возможно, она тоже за чем-то гналась. Что никак не могла поймать, и просто заполняла эту пустоту тем, чем могла.
– Мы могли дать ей больше, – сказала она. – Мы должны были стараться лучше, чтобы разыскать ее.
– Зависимые, порой, не хотят, чтобы их находили, – ответила я. – Это и без того ужасно.
Элис взглянула на меня и вытерла слезы.
– Дарлин, я бы хотела обнять тебя прямо сейчас. Можно?
Внезапное тепло разлилось в каждой частичке меня. И я кивнула, прошептав:
– Да, конечно.
Она заключила меня в теплые объятия, окружая облаком дорогого парфюма, и я крепко обняла ее в ответ.
Мы долго стояли и обнимались, затем она отстранилась, застенчиво улыбнувшись.
– Ну, я вдруг очень проголодалась. Может, поужинаем?
Я усмехнулась.
– Как насчет запеканки с тунцом?
Глава 27. Сойер
Я напечатал последнее предложение во втором из двух тестов. Мне было поручено изучить, проанализировать и обосновать решение по делу, как если бы я являлся практикующим адвокатом. Ранее в этот же день я написал три эссе, в каждом из которых требовалось продемонстрировать знание закона и привести примеры из судебной практики. За день до этого я написал еще три. В понедельник в течение шести часов я отвечал на двести вопросов общего экзамена по адвокатуре. Мой мозг был поджарен, но я закончил.
Я перечитал окончательный вариант, мои глаза горели от напряжения. Я внес несколько изменений, а затем дрожащим пальцем нажал кнопку «Сохранить».
«Готово. Назад дороги нет».
На специализированном компьютере для тестирований загорелась красная лампочка. В другой комнате компьютер инспектора-испытателя засветился таким же цветом, и через несколько мгновений к моему месту подошел парень.
– Закончили?
– Это самое подходящее слово, – ответил я.
– Да, кажется, все готово. – Он в последний раз все осмотрел на предмет шпаргалок, особенно цифровых, но все мои вещи были заперты в другой комнате в шкафчике, включая мой сотовый, бумажник и даже часы.
Я вышел из испытательного центра в Сакраменто-Хилтон и прошел через вестибюль. Другие потенциальные адвокаты собрались около бара, чтобы выпить в три часа дня. Их громкий смех раздавался по всему помещению: долгие годы учебы и стресса позади, к лучшему или худшему. Пройдет только 33 % из нас. Остальным придется приложить еще больше усилий, чтобы вернуться сюда через год и попробовать снова. Или отказаться от этой затеи. Я молился богам, которые меня слушали, чтобы не оказаться одним из них.
Я свернул у бара и направился к лифту. Привлекательная молодая женщина в черной юбке и белой блузке вошла вместе со мной в кабину. Ее светлые волосы были собраны в хвост, а аромат духов моментально заполнил маленькое помещение.
– Экзамен на адвоката? – обратилась она ко мне.
– Ага.
– И у меня.
Я смотрел перед собой, но ощущал, как ее взгляд буравил меня с ног до головы. Она придвинулась на дюйм ближе ко мне.
– Почему акулы не едят адвокатов? – спросила она.
Я улыбнулся.
– Кажется, я уже слышал эту шутку.
– Я уверена, что вы слышали их миллион. Ну так что? Почему акулы не едят адвокатов?
– Профессиональная вежливость, – ответил я.
Она засмеялась.
– Верно. Ваша очередь.
– Как спасти тонущего юриста?
– Как?
– Снимите ногу с его головы.
Женщина снова рассмеялась, и лифт остановился на ее этаже. Она прижалась спиной к двери, чтобы не дать ей закрыться, открывая мне обзор на ее стройное тело и обтянутую шелком грудь.
– Слушай, этот экзамен был чудовищный, – проговорила она и хихикнула. – Не хочешь выпить со мной? Отпраздновать. Пожалуй, я уже начала немного в баре, но ты можешь наверстать упущенное.
Боже, вот оно: одна из моих старых фантазий еще с тех времен, когда я только решил стать адвокатом, воплотилась в жизнь. Прошлая версия меня, та, что устраивала вечеринки и никогда не ходила на свидания – только случайные интрижки, – приняла бы предложение этой женщины не задумываясь. Черт возьми, да я бы сам предложил ей это.
А сейчас…
Я улыбнулся.
– Нет, спасибо. Я с… кое с кем.
– Кое с кем? – переспросила женщина. – С девушкой?
Я примерил это определение.
«Дарлин – моя девушка».
Не подходило. Одно провальное свидание и несколько поцелуев не делали ее моей девушкой. Мы даже не спали с ней, однако я чувствовал, что она была ближе любой женщины в мире, а глубина моих чувств к ней пугала. Но она не являлась моей девушкой. Это слово, с одной стороны, было слишком емким, но с другой – недостаточным.
– Дарлин особенная, – сказал я.
– О мой бог, ни слова больше, – воскликнула женщина. – Я надеялась, что увидела тебя первой, но то, как изменилось твое лицо от одного упоминания ее имени… – Она покачала головой с разочарованным вздохом. – Я опоздала.
Она поправила сумочку на плече и позволила дверям закрыться, подарив мне на прощание понимающую ухмылку и взмах пальцами.
Серебристая дверь закрылась, оставляя меня один на один с моим отражением. С размытым уставшим лицом и улыбкой, о которой я даже не подозревал.
Я планировал вернуться домой на автобусе утром, если вдруг тест задержится, но стоило мне зайти в номер в отеле, и я сорвался. Уставший мозг взывал ко сну, а сердце требовало немедленного возвращения к Оливии и Дарлин на ближайшем автобусе.
Я взял телефон и набрал Дарлин.
– Привет, – тихо ответила она. – Сдал?
– Да, сдал. – Я не звонил ни ей, ни Джексону, пока был в Сакраменто, стараясь не отвлекаться. Эти два слова показали мне, как я соскучился.
– Как думаешь все прошло? – спросила она.
– Я сделал все, что от меня зависело. – Я вздохнул и откинулся на подушки, и часть давления постепенно отступила. – Я сделал все возможное ради Оливии. И ради тебя. Ради нас. Независимо от того, что произойдет после слушания в пятницу.
– Ох, Сойер, – сказала она дрожащим голосом. – Я так горжусь тобой. И знаю того, кто тоже гордится тобой. Хочешь поздороваться с Оливией?
