– Понимаю, – сказал Макс. – Старая жизнь, жизнь наркомана и новая. Жизненный цикл восстановления. И как? Танцы пережили этап наркотической зависимости, чтобы появиться в новой?
– Посмотрим, – проговорила с небольшой улыбкой. – Очень надеюсь.
Макс кивнул.
– Порой это все, что тебе нужно.
Мы шли вдоль ряда домов в викторианском стиле, каждый из которых пристроился к соседнему и был окрашен в свой цвет. Я взглянула на адрес, написанный на руке, затем на трехэтажный дом кремового оттенка, зажатый между бежевым зданием поменьше и домом из состаренного кирпича.
– Вот этот, – указала я на кремовый дом.
– Ты шутишь? – Макс уставился на дом. – Ты собираешься жить здесь? Одна?
– В студии на третьем этаже, – ответила я, поправляя свой рюкзак. – Тут миленько, правда?
– Миленько? – изумился Макс. – Это дом с регулируемой платой?
– Опять эта фраза. Будешь смеяться или плакать?
– Плакать, – процедил он сквозь зубы. – Перед тобой единорог, поедающий четырехлистный клевер и какающий радужными какашками в форме беспроигрышных лотерейных билетов.
Я рассмеялась.
– Ну, это всего на полгода, а потом мне придется вернуть его и найти новое место.
– Отстой, – посочувствовал Макс. – После этого подобия Шангри-Ла ты будешь потрясена тем, как плебеи вроде нас добиваются успеха в Сан-Франциско.
– Ничего сложного. Я просто перееду к тебе.
Он засмеялся.
– Возможно. Но я могу переехать через несколько месяцев. Или раньше.
Меня аж перекосило от его слов.
– Что? Не-е-ет! Не говори так. Ты мне слишком уж сильно нравишься.
– Это не точно, но, вероятно, меня переведут на другую работу в Сиэтле. – Макс улыбнулся с теплотой в глазах. – Ты мне тоже понравилась. Не думаю, что когда-либо заводил друзей быстрее.
– Не люблю тратить время впустую, – я широко улыбнулась. – Хочешь зайти и посмотреть на единорогов?
– Чтобы завидовать еще больше? Как-нибудь в другой раз. Хотя… – Макс достал телефон из заднего кармана джинсов и проверил время. – Черт, мне надо бежать. Смена начинается через двадцать минут. Но я помогу тебе занести вещи.
– Нет, сама справлюсь. – Я сняла сумку с его плеча и поставила ее на тротуар.
– Уверена?
– Дружище, я же несу свой вес.
– Ну ладно. – Макс протянул мне руку. – Рад познакомиться, Дарлин.
Усмехнувшись протянутой руке, я накинулась на него с объятиями. Его руки обвились вокруг меня, и я ощутила, как широкая грудь затряслась от смеха.
– М-м-м, пахнешь автобусом.
– Парфюм «Грейхаунд».
Он отстранился с улыбкой на губах.
– Увидимся в пятницу вечером. Улица Бьюкенен, комната четырнадцать. Ровно в девять часов.
– В пятницу вечером? – Я прикусила губу.
– Разочарована? – спросил Макс, выставив руку вперед, и попятился спиной в сторону остановки. – Поплачь об этом в своем пентхаусе с регулируемой арендной платой.
Я рассмеялась, с ворчанием закинула армейскую сумку на плечо и пошла к дому. Он был действительно прекрасен и в идеальном состоянии. Повернув ключ в замке, я шагнула в крошечный холл.
Я не являлась архитектором, но с уверенностью могла сказать, что этот дом когда-то был самым настоящим домом, а теперь поделен на небольшие квартиры. Заглянув за стену, которую не поставил бы ни один здравомыслящий домовладелец даже в подъезде, я увидела крошечную прачечную с одной стиральной машинкой и сушилкой. На другой стороне коридора находилась дверь с цифрой один. Ее порог украшали комнатное растение в горшке и яркий приветственный коврик.
За ней слабо слышалась испанская музыка и детский смех.
Я втащила свою огромную сумку по лестничному пролету на неудобную площадку: тоже новая конструкция, отделяющая второй этаж. Дверь на этаже значилась под вторым номером и не имела ни приветственного коврика, ни растений, ни какого-либо декора. И никаких звуков по ту сторону.
Поднявшись еще на один этаж, я заметила, что потолок стал ниже, скошенный под углом, а дверь под номером три вела в крошечную студию. Кровать, стол, стул, кухня и ванная комната без единого намека на чье-то присутствие. Мой друг из Нью-Йорка, который и помог мне с этой субарендой, сказал, что владелица – девушка по имени Рэйчел, работающая в «Гринпис» – убрала все из квартиры, кроме простыней, полотенец, кастрюль и сковородок. Но это место казалось идеальным вариантом, да и многого мне не нужно.
Легкая улыбка тронула мои губы, когда захлопнулась дверь. Я направилась к окну, где пришлось чуть пригнуться из-за низкого потолка. От великолепного вида у меня перехватило дыхание. Ряды домов выстроились дальше по холму, а за ними расстилался город. Это был совершенно другой город, нежели Нью-Йорк. Более тихий, с красочными старинными зданиями, холмами, зеленью парков, укутанных в синеву залива.
Я втянула воздух и немного задержала дыхание.
– Я справлюсь.
Но после трехдневной дороги в автобусе я была слишком уставшей и подавленной, чтобы думать о покорении нового города. Так что, повернувшись к кровати, рухнула на нее лицом вниз.
Сон сразу же овладел мной, и в разрозненные мысли ворвалась музыка.
Я танцевала.
Ты согласен?..
Ты с-с-согласен?..
Постель пахла стиральным порошком и человеком, который жил здесь до меня. Незнакомцем.
Скоро она будет пахнуть мной.
Ты согласен, согласен, согласен?..
– Пока нет, – прошептала я и провалилась в глубокий сон.
Глава 2. Сойер
Тишину во второй аудитории в юридической школе Гастингса прерывали лишь шелест переворачиваемых страниц и щелчки клавиатуры. Студенты сидели в мягких креслах, забаррикадировавшись в наушниках за ноутбуками.
Мои партнеры по учебе – Бет, Эндрю и Сана – сидели на диванах и стульях в кругу, склонившись над своей работой, и за все время не прозвучало ни единой шутки или остроумного замечания. Я скучал по Джексону, но у этого ублюдка хватило наглости закончить учебу на целую четверть раньше меня.
Неумолимый свет флуоресцентных ламп слепил мои и так уставшие глаза, отчего текст на страницах передо мной расплывался. Я моргнул, сосредоточившись, и постарался мысленно сфотографировать абзац из Семейного кодекса Калифорнии. Сохранив это изображение в памяти, я взял ручку и записал увиденное своими словами. Для закрепления.
