– Тебе повезло?
– Да. Он привел меня в порядок, записал в программу реабилитации, помог получить аттестат, а потом – окончить медицинские курсы. Я бы умер без него. – Он покачал головой, а его глаза заволокла пелена темных воспоминаний. – Забавно, как совершенно чужой человек может оказаться ближе родного отца.
– Где он сейчас? – спросила я.
– Умер от инфаркта миокарда пару лет назад.
– От чего?
– Сердечный приступ. Извини, я привык укрываться за медицинскими терминами. Так проще воспринимать мир.
– Мне очень жаль. Но могу поспорить, он гордился бы тобой, – сказала я с мягкой улыбкой. – Так вот почему у тебя плохой день? Ты скучаешь по нему?
Макс пожал плечами.
– Да нет никаких причин. Просто иногда это случается. Как будто боль долгое время скрывается в глубине души, а потом какая-то мелочь провоцирует ее на прыжок с выпущенными когтями.
– И что спровоцировало ее сейчас?
– Фонарный столб, – ответил Макс, печально улыбаясь. – Сегодня утром по дороге на работу сломался автобус, и мне пришлось пройти пешком остаток пути. Я попал на улицу, на которой давно не был. А там этот столб, обклеенный листовками и объявлениями. Я впервые продал себя именно на этой улице. Та ночь была слишком темной, и только под фонарем я чувствовал себя в мнимой безопасности и поэтому хватался за него. Я все еще ощущаю его шершавую поверхность под ладонями. Когда подъехала первая машина и опустилось окно, у меня промелькнула одна мысль: «Не отпускай этот столб. Пока за него держишься, ты в безопасности».
Я кивнула, сглотнув ком в горле.
– Я понимаю.
– Но я отпустил его и сел в машину, – сказал Макс, вращая по столу пустой стакан, который оставлял после себя влажные кольца. – Этим утром я заметил тот фонарный столб и весь день провел, мечась между прошлым и настоящим. Твоя счастливая улыбка сделала мой день не таким отстойным.
Я заправила за ухо прядь волос.
– На то и был расчет.
Макс усмехнулся, и нависшая над ним печаль растворилась. К тому времени, как мы закончили ужинать, она испарилась полностью, а он снова смеялся.
После ужина мы, взявшись за руки, отправились на улицу ловить такси до центра. Неподалеку располагался кинотеатр, увидев который, я тяжело вздохнула.
Макс посмотрел на меня сверху вниз, вернувшись в режим спонсора.
– Что такое?
Я указала на кинотеатр.
– Тебе разве не хотелось бы пропустить встречу и пойти посмотреть фильм? Съесть попкорн и забыть обо всем на свете на короткое мгновение?
– Конечно хотел бы, – ответил Макс. – Но игнорирование – это первый шаг на пути к рецидиву. Ты убаюкиваешь себя мыслью, что зависимость уснула навечно, а потом что-то пробуждает ее, и ты снова летишь в бездну.
– Я так не думаю, – начала я, когда подъехало такси. – Разве забывать – это плохо? Почему я должна захотеть пробудить дерьмовое прошлое и заменить его на то хорошее, что появилось в моей жизни?
– Забыть – значит притвориться, что этого никогда не было, – ответил Макс. – Ты должна помнить, помнить и помнить обо всем до тех пор, пока оно не перестанет иметь над тобой власть. Однажды я пройду мимо фонарного столба, и воспоминания никуда не исчезнут, но станут частью меня, частью моей новой жизни. И вместо того чтобы испортить мой день, они заставят меня улыбнуться, потому что это всего лишь пройденный этап жизни, а не ее итог.
Мы сели в машину, и всю дорогу до ИМКА я пыталась представить, как улыбнусь, думая о передозе на новогодней вечеринке. Или как расскажу кому-нибудь об этом – сердце прошептало: «Сойеру» – и не умру от стыда.
«Но это невозможно».
Когда мы подъели к центру, прошли по ярко освещенной лестнице сквозь толпу народа. Я сгорбилась от напряжения и попыталась скрыться в своем безразмерном свитере, как вдруг нащупала в кармане бумажку с номером телефона танцевальной труппы.
«Набрать его им тоже казалось невозможным».
Во время собрания я предпочла не делиться своей историей. Голова и так была переполнена мыслями, словами и чувствами: история Макса, комплимент Сойера – все переплелось между собой.
После этого мы с Максом вышли в необычайно теплую ночь для этого времени года в Сан-Франциско.
– Ты не выступила сегодня, – заметил Макс.
– Не хотелось, – пожала плечами я.
Тишина.
– У меня все хорошо, Макс. Я работаю, плачу за квартиру…
– Ты танцуешь?
– Я пока… разминаюсь.
Макс строго посмотрел на меня сверху вниз.
– Тебе одиноко?
Я прикусила губу.
– Может быть. Немного. Иногда задаюсь вопросом, а не привыкну ли я к этому.
Он кивнул, а затем легкая улыбка коснулась его губ.
– Одиночество наркомана в завязке. Я прошел через нечто подобное. – Он ткнул пальцем за свою спину. – Тебе следует обсудить это в группе.
– А я хочу обсудить это с тобой.
– Я здесь.
Тяжелый вздох сорвался с моих губ.
– Раньше я считала себя слишком нуждающейся и навязчивой, клеилась к мужчинам, словно клей «Момент». Но на самом деле я всего лишь хотела любви. Это так просто, но в то же время кажется невозможным. И да, я знаю, что должна сосредоточиться на себе, но разве не в этом смысл работы над собой? Чтобы стать достойной любви?
– Все достойны любви, – подтвердил Макс. – Но сперва стоит полюбить себя. Это звучит как дешевый, штампованный вздор, но это правда. Ты должна знать, что можешь быть нужной кому-то еще. Не просто заполнять пустоту в себе, а что-то отдавать взамен.
– Знаю, в прошлом я только и делала что отдавала всю себя. Была единственной, кто пытался удержать отношения.
– Ты удерживала их, потому что любила? Или потому, что тебя пугала перспектива остаться одной?
Я нахмурилась и собиралась ответить ему что-нибудь колкое, но передумала.
– Очередная житейская мудрость, Макс?
– Знаю, поэтому я твой спонсор.
Я засмеялась и взяла его под руку, пока он провожал меня к остановке.
– Ты уже рассказала ему? – спросил Макс после короткого молчания.
– Кому сказала? Что?
Макс посмотрел на меня.
– Ты уже сказала своему соседу, куда ходила вечером? Куда ты по решению суда ходишь три раза в неделю?
– Нет, – ответила я, – а должна?
– Тебе стыдно? Я знаю, что это трудно, но не стоит бояться. Не позволяй стыду управлять тобой, это только создаст еще больше проблем в конечном итоге.
