– Потому-то его оставили в живых!
– Да, – яростно закивал Паша, – гадина почувствовала яд внутри Курлыка и отказалась от жертвы. Глауберова соль – это наша серебряная пуля против оборотня! Осиновый кол против вампира! Клевер против лепрекона!
Сердце восторженно колотилось. Забыв, где они находятся, Марина запрыгала на месте. Паша потряс в воздухе кулаками.
– Мы что, можем купить соль в аптеке?
– Не совсем.
Марина замерла.
– Она содержится в соде, но чистую глауберову соль здесь не продают. Курлыка снабжал отец. Мы могли бы поехать в Москву или заказать по Интернету, – он выдержал театральную паузу, – или я синтезирую глауберову сам.
– Как? – Удивление Марины польстило Паше.
– Мадам, перед вами – известный горшинский химик. В свободное от писанины время занимал третье место на районной олимпиаде.
– А где ты возьмешь материалы?
– В школе. Скажу химичке, что снимаю обучающий ролик для ютуба, она мне предоставит все, что надо.
– Постой, – улыбка сползла с Марининых губ, – а дальше что?
– Дальше? – Он махнул длинными ресницами.
– Кол втыкают вампиру в грудь. А соль? Ваза внутри бетонной стены.
– Не факт, что до сих пор там.
– Тем более.
– Мама говорит: решай проблемы по мере поступления.
– Мудро, – согласилась Марина и посмотрела на часы. – Айда учиться, химик-прозаик.
Здание на холме прикидывалось обычной средней школой обычного провинциального городка. Ведя уроки, Марина периодически посматривала на часы. По звонку дети высыпались из кабинетов, возвращались за парты по звонку, а Марина думала о пронизанных сквозняками комнатах поместья, где ее бедный прапрадед понял однажды, как пленить демона. И демон спал сто двадцать один год.
Последним уроком была литература в десятом классе. Самотин отпросился – натачивать колья или отливать пули из серебра.
Отпустив учеников, Марина заглянула в кабинет химии. Химичка, Нина Тихоновна, отлучилась. Паша корпел над весами и колбами. Сосредоточенный, он казался старше своих лет.
«Во что я втягиваю мальчика?» – вздохнула Марина.
– Заходите, – сказал Паша. – Пока никого нет.
– Прокатило вранье про ютуб? – Она прикрыла дверь.
– Учительскому сыну многое сходит с рук, – улыбнулся Паша. – Что у вас было по химии?
– Не спрашивай.
На магнитной мешалке побулькивала мензурка. Прозрачная жидкость пузырилась, Паша досыпал порциями белый порошок.
– Сода, – пояснил он. Макнул в мензурку индикаторную бумажку. Многозначительно покряхтел. – Кислая среда. – Паша добавил соду. Мутный раствор приобрел желтый оттенок. – Наша волшебная соль, – сказал Паша, – это десятиводный кристаллогидрат сульфата натрия. Его можно получить реакцией гидрокарбоната натрия с серной кислотой. Для нейтрализации гидрокарбоната натрия я использовал тридцатисемипроцентную кислоту.
– Круто, – оценила Марина, потеснившись, чтобы не мешать химику. Паша отфильтровал раствор и вылил в широкую посудину. – Теперь нужно вынести его на холод. Сульфат натрия кристаллизируется.
В кабинет вошла Нина Тихоновна. Учителя поздоровались.
– Видите, Марина, какой у вас хлопец растет! Мозговитый.
– Вижу. – Марина похлопала Пашу по плечу. – Ладно, пойду я. Для меня это все непостижимо.
– Вы во сколько дома будете? – шепнул Самотин.
– В четыре, – так же шепотом ответила она.
– Я буду к пяти.
«А если сбежать? – раздумывала Марина, вышагивая по гостиной. С сумерками вся уверенность испарилась. Тени заполонили квартиру и мысли. – Уволиться, уехать к маме? Я жила спокойно столько лет, разве что сны… сны…»
В телевизоре фальшиво рыдала героиня ток-шоу.
«Что у нас в наличии? Сумасшедшая училка и одухотворенный мальчишка? И какая-то сраная соль? Солью победить силу, которая свела с ума Тамару Павловну, Игнатьича, слуг Стопфольда? Силу, оживляющую мертвецов? Которая нас, как мух, как тараканов…»
Она не закончила мысль. Зябко поежилась и обхватила себя руками.
Защебетал звонок.
Пунктуальный Самотин прибыл, а с ним – патлатый и нескладный Нестор Руденко. Очередной свидетель инфернальных чудес.
– Драсьте, Марина Фаликовна.
– Привет.
Мальчики вошли в коридор. Лица – забавно-суровые. Залюбуешься.
– Разувайтесь, проходите на кухню. Чай, кофе?
– Чай, – хором сказали гости.
Возникшую неловкость Марина старалась побороть, звеня чашками. Ученики сели за стол. У Руденко из дырявого носка торчал мизинец. Славная команда охотников за привидениями.
– Это правда? – спросил Руденко. – Паша мне рассказал.
– Правда, – стыдливо кивнула Марина.
– Вы отрубили голову гремлину?
– Так получилось.
– Охереть!
Паша пихнул товарища локтем.
– Простите. Офигеть. И его башка превратилась в дохлых ос? Как в рассказе Паши негр превращался в крабов? Ребята, вы не разыгрываете меня?
– Ты же был в подвале, – напомнил Паша.
– Да, но…
– Мне самой не верится, – сказала Марина. – И я не хотела, чтобы вы в этом участвовали.
– Вы не волнуйтесь, Марина Фаликовна, – сказал Руденко. – Мы вас в обиду не дадим. Мы – парни простые. Джинн так джинн. Наваляем джинну. – Он вынул из кармана потрепанный листочек, отдал Марине.
Она пробежала глазами по списку: «Шиммер и Шайн», «Любовные грезы», «Легенда о злом великане», «Новые приключения Аладдина», «Аладдин и смертельная лампа», «Седьмой джинн», «Джинн в микрорайоне», «Зови меня Джинн», «Джинна вызывали?», «Гариб в стране джиннов», «Бернард и джинн».
– Что это? – спросила она.
– Я составил список фильмов, в которых мелькали джинны, – Руденко выпятил грудь, – так сказать, изучить врага. Хотя там много мусора и девчачьей чуши.
Марина воззрилась на бумажку:
– «Шахерезада»? «Волшебная история Жасмин»?
Грудь «сдулась».
– Есть еще мюзикл с Киркоровым, но я его не стал включать.
Три фильма из списка были Марине знакомы: советские «Волшебная лампа Аладдина» и «Старик Хоттабыч», и российская комедия с Толоконниковым. От названий повеяло домом, уютными вечерами у телевизора.
– «Багдадских во́ров», – сказал киноман, – аж восемь фильмов.
– Воро́в, – автоматически переставила Марина ударение. – Ты думаешь, нам это пригодится?
