- Ты хотел быть со мной? - Ее голос звучал так спокойно, что в нем слышен был фоновый шелест.
Тамара выглядела спокойной, но змеи, кишащие вокруг нее, шипели на Эдика. Или это были черви?
Он знал, насколько горячим может быть огонь и мокрой - вода, но сейчас понял, какой холодной бывает жуть, которая переполнила его душу, хлынула в пятки. Эдика жутко затрясло от резкого перепада чувств и эмоций.
- Я хотел, чтобы мы были вместе, - сказал он.
- Ты пойдешь ко мне? - спросила Тамара.
- Куда? - выдавил он из себя.
- Ты знаешь.
- Но мне еще рано, - прохрипел Эдик.
- Я всегда знала, что ты полное ничтожество! - заявила Тамара и презрительно усмехнулась.
- Но мне страшно.
Эдику стало еще страшней, когда в затылок ему вжалось что-то твердое, и щелкнул курок.
- Не бойся, к Тамаре я тебя не пущу, - сказал Родион. - Ты здесь останешься.
- Хорошо, - вжав голову в плечи, пробормотал Эдик.
Он вовсе не хотел умирать даже ради Тамары.
- Завтра утром ты отправишься к своему следователю и признаешься, что убил Татьяну Сбитневу.
Эдик должен был согласно кивнуть, но вместо этого отрицательно мотнул головой. Он вовсе не хотел брать на себя убийство.
- К своему следователю, - уточнил Родион. - Скажешь только про Татьяну. За отца можешь не говорить. Это тебе бонус такой.
- Бонус?
- За хорошее поведение. За плохое ты получишь штраф. Если не возьмешь на себя Татьяну, то я отвезу в ФСБ и тебя, и Реву.
- Кого?
- Киллера, который пытался меня убить. Он жив и готов сдать твоего отца.
Ты этого хочешь?
- Нет. Отца сдавать не надо! - Эдик приложил пальцы к щеке, чтобы унять нервный тик. Отец - его надежда и опора. Даже если сын сознается в убийстве, тот обязательно что-нибудь придумает и вытащит его из дерьма.
- Ты позвонишь отцу, спросишь, кто такой Рева, - сказал Родион. - Он подтвердит.
- Можно позвонить?
- А ты не веришь мне на слово? - с удивлением в голосе спросил Родион.
- Кто же верит?…
- А в то, что Тамара сидит здесь неживая, ты поверил.
- Да, она живая! - сказал Эдик, проясненно глядя на Тамару.
Конечно же, она живая. Его взяли, что называется, тепленьким, навязали мистификацию, заморочили голову, и он купился как последний лох.
- Живая.
- А я поверил, - с чувством некоторого облегчения проговорил Эдик и нервно хихикнул.
- Ты не захотел быть со мной, - с осуждением в голосе сказала Тамара.
- Так ты же теперь с Родионом, - промямлил Эдик.
- Ты разрешаешь? - Голосом Тамары говорил сам сарказм.
- У меня нет выбора.
- Выбор есть у нас, - с усмешкой сказал Родион. - Мы уходим в мир иной и оставляем тебя здесь. Или туда отправляешься ты, а здесь остаемся мы. Тома, там никакой подушки нет?
- Зачем?
- Да кровью, боюсь, он тут все забрызгает.
Эдик понял, что Родион собирается убить его.
- Так я же к следователю пойду, - проскулил он.
- Что ты ему скажешь?
- Как было дело, так и скажу.
- А как было дело?
Тамара поднялась с кресла, взяла с дивана подушку, протянула ее Родиону.
Эдик почувствовал себя зайцем, которому срочно нужен был куст. Спрятаться он сейчас мог только за правдой. Во всяком случае, так ему казалось.
Правда хлынула из него. Он рассказал, как договорился со Сбитневым, привел ему на выданье Тамару, убил его, а затем и Татьяну, пытался выкрутиться из ситуации. Упомянул Эдик и про отца, который все-таки согласился решить проблему с Родионом. Тогда и навалился на него страх, который не сковывал мысли, как это обычно случается, а, напротив, раскрепощал их. Так и спала с его глаз пелена тумана, который нагнал Родион.
- Я исповедался, - сказал Эдик, глянув на Тамару. - Теперь ваша очередь.
- О чем это ты?
- Ваша очередь исчезнуть.
- Исчезнешь ты.
- Отец вам хорошо, очень хорошо заплатит. Миллион долларов, да хоть два. Уедете, куда захотите. Этих денег вам на всю жизнь хватит.
- Нам не нужно на всю жизнь, - сказала Тамара.
Эдик по-прежнему сидел на полу. Ей не пришлось высоко поднимать руки, чтобы положить подушку ему на голову.
- Нам хватит и ста тысяч рублей, которые ты заработаешь честным исправительным трудом. В колонии для убийц, - проговорила Тамара.
- Это ты шутишь так? - осведомился Эдик.
- Конечно, она шутит, - сказал Родион. - Исправляться ты будешь в аду. А денег мы тебе сами выделим. Сколько там паромщику на лапу дают, чтобы он на тот свет переправил?
- Одной пули хватит, - без всякого сожаления сказала Тамара.
Эдику стало до слез обидно за себя. Он целых два года за ней ухаживал, подарки дарил, даже замуж звал, а она посмеялась над ним, фактически над могилой. Из глаз его хлынули слезы, из груди - рыдания.
- Может, пожалеем бедняжку? - с презрительной насмешкой в голосе спросила Тамара.
- Не пойдет он в прокуратуру. - В голосе Родиона чувствовалось разочарование.
- А диктофон?
- Диктофон хорош для посмертной исповеди. Не выдержала душа убийцы, удавился под тяжестью грехов. Не нужна нам подушка. Мы его на люстре повесим.
Эдик осторожно повернулся к Родиону. Глаза его уже привыкли к темноте, поэтому он увидел руку, занесенную над ним.
Родион собирался его ударить. Сначала вырубит, потом повесит и диктофон с предсмертной записью на виду оставит. Можно поставить блок, закрыться от удара, но Родион рано или поздно возьмет свое. Эдик тихонько застонал от чувства собственного бессилия.
- Я пойду в прокуратуру! - выдавил он из себя.
- Не пойдет он туда, - сказал Тамаре Родион.
Он так и стоял с поднятой на замахе рукой, но бить не торопился.
- Придумай что-нибудь, - произнесла Тамара.
- Если только пойти навстречу Реве, - в раздумье, глухо проговорил Родион. - Он сделает этого утырка сиротой, а мы отпустим Серого.
Он все-таки опустил руку, но не ударил, а всего лишь толкнул Эдика.
- Убить отца, чтобы пощадить сына? - Тамара задумалась.
- Рева знает, как это сделать.
Эдик уже не сидел. Он лежал на полу и обморочно смотрел на Родиона, который держал в руке пистолет с глушителем. Такой трофей можно было получить только в схватке с киллером. Значит, Родион не блефовал.
