— Что ты сказал? — мило улыбаюсь, стараясь скрыть напряжение.
— Записать к оториноларингологу? — поворачивает голову на бок. Улыбается уголками губ, но глаза при этом злющие.
— Я врачей боюсь, знаешь ли, — делаю шаг назад. — Слушай, а может нормально поговорим? — отхожу все дальше и дальше, пока не утыкаюсь в стенку. — Мы же цивилизованные люди!
— Если не подойдешь, будет плохо.
— Ты… Ты пугаешь! Зачем ты это делаешь? Какого хрена? — поднимаю воинственно подбородок.
Лучшая защита — это нападение.
Однако его это не волнует он откровенно насмехается надо мной.
Видит. Знает. Чувствует.
— Стена тебе не поможет. Никто не поможет. Здесь мы одни, — поднимаясь из кресла, надвигается в мою сторону.
— Я думала, мы вчера решили все наши проблемы, — иду по стенке в сторону лестницы.
— Вчера ты не обнималась со всякими маль-чи-ка-ми, — нарочно произносит по слогам, делая акцент на последнем слове, улыбка становится все шире, но смотрит в упор.
— Твоя ревность беспочвенна, то цветы тебе не угодили, а сейчас взрываешься по чепухе, снова! — хватаю вазу, — И вообще мы даже не пара!
— Кто такое сказал? — снимает с себя пиджак. — Ты — моя, с первой секунды нашей встречи.
— Тогда…Знаешь мне уже надоело, мы расстаемся! — ткнула в потолок указательным пальцем, творю черт знает, что, махаю руками, роняя проклятую вазу. — Было и прошло.
Боже веду себя как ребенок, но ничего поделать не могу. Или все же смогу? Нужно как-то успокоить этого зверя. Хитрый план врывается в голову так быстро, что я не успеваю продумать детали и его дальнейший исход.
— Хорошо. Прости меня, — прячу голову в плечи.
Нужно всего-то заплакать. А слезы не идут, когда так надо. Вызвать жалость. У меня получится! С усилием воли выдавливаю слезинку.
— Ты плачешь? — приподнимает лицо за подбородок.
Стоп, когда он успел подойти? И где его рубашка?
— Моя хорошая девочка решила поиграть, — прижимается крепче, обжигая висок дыханием и шепчет мне на ухо. — Покажешь мне, какой ты можешь быть, — кусает мочку ухо, — покорной.
Давит мне на плечи, вынуждая опуститься на колени. Перед глазами оказывается его возбужденная плоть, что не скрыть никакой одеждой.
— Ты же хотела, чтобы я простил тебя? Давай, — рукой сильнее придвигает меня к себе, так, что мой нос утыкается в его брюки, чувствую, как бугор в штанах твердеет, — докажи, что ты моя девочка.
Трясущимися руками начинаю расстегивать его ремень. Следом идет ширинка, боксеры, брюки. Адам часто дышит, от этого становится тревожней все больше. В прошлый раз он не дал толком посмотреть на его член. Но дьявол, наверное, я сошла с ума окончательно потому, что вновь возбуждаюсь, особенно когда он сейчас вздыбленный вверх, с крупной головкой и капелька семени, которую так и хочется попробовать на вкус.
Никогда бы не подумала настолько порочны мои мысли. Моя невинность уничтожена под корнем. А всего-то надо было встретить взрослого мужчину, с замашками тирана и эмоционально неустойчивым расстройством личности. И, по-моему, его безумие передается и мне. Что ждет нас дальше?
— Агата! — рычит от нетерпения.
От испуга непроизвольно открываю рот, он тут же толкается бедрами вперед. Пальцами давит на челюсть, чтобы я смогла распахнуть его до конца. В тот же миг входит. Вбивается внутрь размеренными толчками. Наматывает волосы на кулак, заставляя задрать голову выше и приказным тоном командует:
— Смотри на меня! — оторвавшись, даёт немного вдохнуть воздуха.
Поднимаю взгляд на горящие дьявольские глаза Адама, в них я вижу похоть, непреодолимое желание и помешательство. Невольно появляется улыбка на лице. Значит я смогла растопить лед. Дело за малым.
— Стерва, — зло произносит он. — Обмануть меня вздумала, ты всегда лжешь мне, маленькая дрянь!
Резко насаживает член сразу глубоко, от этого слезы текут сами по себе. Но он не перестает вколачиваться в меня, нанизывая мою голову на свой огромный орган. Разве возможно привыкнуть к его размерам? Нет.
Перестаю быть собой или я всегда была такой?
Осталось ли во мне капли стыда?
Гордость?
Нет ее больше.
Мир сузился. Есть только Адам и его член.
— Дыши. Расслабь горло, — снова дает передышку, с особой нежностью гладит мои волосы.
И вновь вторгается в меня. Ритм его движений становится все быстрее и быстрее так, что его яйца шлепаются об мой подбородок, теряю равновесие и держусь за его крепкий зад. Как это грязно. Порочно. Унизительно. Однако низ живота сводит, заставляя сильнее сжимать колени. Неправильно, повторяю это себе. Но рядом с ним здравый ум теряется.
Отказаться немыслимо.
Не сейчас.
Никогда.
Одной рукой рвет на мне футболку, открывая себе взор на чувствительные соски, лениво пощипывает их. А я больше не противлюсь. Нет сил. Пусть делает, что хочет. Ему можно — все?
По огромной гостиной раздаются хлюпающие звуки. Его рыки и мое мычание. Рывок за рывком. Налаженные толчки. Он владеет мной. Забирает мою душу. Убивает все светлое. Порождает разврат.
Отстраняется от меня, вынимая напряженный подрагивающий член. Сжимает у основания, проводит по всей длине и кончает мне на грудь. Ему нравится так оставлять на мне след. Громко стонет, откидывая голову назад. Какой же он красивый в этот момент. А я сижу с взлохмаченной прической и порванной футболкой. Кашляю. Пытаюсь восстановить сбившееся дыхание.
Мельком вижу, как он уже быстро приходит в состояние равновесия, надевая на себя боксеры, штаны, застегивает ширинку, откидывает ремень на пол.
Мой дьявол опускается на колени. Или это мираж? Нет. Не может быть. Всего лишь последствия шока и только, ведь так?
— Тише. Тише, — трется щетинистой щекой о мою щеку, и это так непривычно.
Ходим по краю.
Между тьмой и светом.
Грани стерты.
И нет пути назад.
Внимательно посмотрел на меня и увидев заплаканные глаза, вытер слёзы с лица тыльной стороной ладони. И без стеснения и всякой брезгливости страстно поцеловал в губы, а после сгрёб меня в охапку и понёс на руках вверх по лестнице.
Темнота поглощает меня.
Растворяюсь в безжалостной неге.
С тобой.
Этой ночью.
Глава 19
Любовь — чувство,
против которого мы бессильны,
и благоразумие
