— Я слушаю.
— Ты одна меня поймёшь. Остальные твои друзья не в теме. Они крутые, конечно, но не в теме. Слушай. Я сильно подставил отца Пустоты, увёл шестьдесят процентов его капитала. И это не самое плохое. Я разослал на него компромат десяти его партнёрам. Не знаю, как он удержался на плаву, я думал, они его утопят, но даже если удержался… они крепко держат его за горло. Ты понимаешь, что даже спасение единственной дочери по сравнению с этим ничто? Ты же его знаешь?
Зои молча прикрыла глаза. Данила прав. Отец Пустоты такого не простит, даже если родители остальных студентов за него заступятся. Факта кражи в особо крупном размере это не отменит, суд и срок будет всё равно.
Даниле не жить.
Тот выждал несколько секунд и продолжил.
— Поэтому мне хода с планеты нет. Я вытащу вас. Но у меня просьба. Даже требование. У всего своя цена. Пообещай, что ты не бросишь Ваську, если меня не станет. Одну с её папаней. Ты будешь рядом с ней и с моей дочерью столько, сколько потребуется, чтобы Васька сумела жить одна и отбиваться от отца одна. Не раньше. Ты обещаешь?
— Да.
Зои могла бы добавить, что и без обещания не оставила бы Пустоту, но не стала. Кто его знает — может по возвращению домой она бы и забыла, решила — та сама справится.
Но теперь дано слово — и она его сдержит.
— Спасибо.
Связь вырубилась. Зои ещё посмотрела на экран, который отображал уровень сигнала — он потемнел, связи нет.
Теперь оставалось только ждать.
Глава 12. Встреча
В первую ходку загрузили больше половины народа, по большей части девчонок. Кроме Ксении, которая всё ещё находилась под наблюдением Суслика. Ещё остались Снежка с Огнём и Жанна с Ахлейном. Остались курсанты почти в полном составе. И, конечно, все прихвостни Саблезуба.
Сам Саблезуб был заперт в тюрьме. И пребывал он там с редкостным комфортом, остальным недоступным. Потому что, как оказалось, хорошо подготовился. В нижнем техническом коридоре нашли несколько огромных водонепроницаемых мешков с одеждой, бытовыми предметами, техникой и прочими приятными мелочами. И если всё полезное конфисковали, то одежду и обувь ему оставили, так как никто не захотел ими пользоваться, побрезговали даже самые неприхотливые. Так что на текущий момент Саблезуб имел самый обширный среди студентов и курсантов гардероб.
Итак, первая партия транспортёров отправилась к катеру, остальные жители базы остались ждать их возвращения. Базу они восстанавливать даже не пытались, только в столовой вымыли часть пола и протёрли столы и стулья, чтобы было где разместиться. Туда же они сгружали вещи, которые возьмут, если хватит места.
Там же они и спали. По очереди, на брошенных в углу спальных мешках и одеялах.
Снежка большую часть времени проводила с Ксенией. Суслик накачивал ту снотворным ещё дважды и после этого сказал, что больше пока не стоит. Но Ксения снова просыпалась и снова возвращалась в то своё жуткое паническое состояние, и Суслик терялся и не знал, что делать. И снова её накачивал.
— Возможно, смена обстановки ей поможет. — Сказал он Снежке в ответ на очередной вопрос о состоянии пациентки. — Тут психиатр нужен или хотя бы действующая медкапсула. Или, может, когда она попадёт под открытое небо, ей станет легче.
Судя по голосу, Суслик и сам в это не особо верил. Но выбор был прост — или постоянно держать Ксению под снотворным, или надеяться на лучшее — что она сама по себе придёт в норму, не причинив никому вреда. А чтобы надеяться, нужно вначале отсюда выбраться.
И вот транспортёры вернулись. Снежка слышала, как Лука из столовой отправляет кого-то из курсантов заряжать аккумуляторы.
Потом Лука появился в медпункте.
— Через четыре часа начинаем погрузку. Ксения и я с Сусликом летим на последнем транспортёре, Снежка, ты можешь в первом. Огня бери.
— Нет, мы с тобой. — Неожиданно ответила Снежка.
— Зачем?
— Просто хочу убедиться, что база пустая. Можно?
Командир помялся, но ответил:
— Можно.
Хотелось есть, но Снежка не стала. Всё равно нормальной еды нет, а сухпаёк и по дороге можно погрызть. А там, у катера, до сих пор растут водоросли. За ночь, говорят, они подмерзают, но потом оттаивают и становятся как прежде — вкуснятиной. Жаль, что вернувшиеся не догадались прихватить немного с собой.
Позже пришла Жанна с Ахлейном. Они, по указанию Луки, помогали Суслику собирать Ксению.
— Чего тут собирать. — Пробурчал Суслик. — Носилки возьмём, сумки с медикаментами уже унесли в общую кучу. Оборудование не работает нифига, только компактный диагност, я его в рюкзак свой суну.
— Лука сказал, сидеть здесь. — Жанна улыбнулась. Выглядела она забавно. Весёлая, радостная — и вся в пыли, даже на носу пыль. Уши серые, волосы торчком. Кажется. Ахлейну от этого ещё больше нравилось на неё смотреть.
— Ну раз Лука сказал… — Сердито ответил Суслик. — Тогда я пойду поем.
Жанна села по другую сторону кровати, Ахлейн встал у неё за спиной.
Снежка рассказала им, что Ксения всё время просыпается в панике, кричит, плачет, и даже Суслик не знает, что делать. Ей мерещится, что в горло заползает эта пена… наверное, так и было, она это пережила, и никак не может переключиться, подумать о чём-то ещё.
Жанна повернулась и посмотрела на Ахлейна просительным взглядом.
— Не волнуйся, звезда моя, мы, конечно же, восстановим справедливость. — Вкрадчиво проговорил Ахлейн. — Не могу же я допустить, чтобы чело моей любимой и единственной разрезали морщины грусти и скорби.
Снежка засмеялась. Если Ахлейн болтает, значит, всё в порядке. Неизвестно отчего, но Снежка доверяла этим двум. Если ситуация под контролем — они ходили спокойные, счастливые, Ахлейн без конца изливал на окружающих потоки своей странновато звучащей речи, в общем, можно было не париться.
А сейчас они как раз спокойны и счастливы. Значит, всё будет хорошо.
Снежка убедилась, что эта парочка не собирается оставлять Ксению в одиночестве и тоже вышла в столовую — в горле пересохло.
Огонь собирал вещи. То есть пытался решить, что брать, что нет. Вместе с Вадимом и Митяем.
Снежка подумала, что в последнее время Огонь гораздо чаще общается именно с курсантами. И даже стал на них чем-то похож. Говорит коротко, отрывисто, вечно серьёзный, двигается резко. В нём не осталось какой-то безоблачной бесшабашности, медлительности, когда болтаешься без дела и думаешь, чем бы себя развлечь. Всё ушло, слетело, сменилось деловым настроем.
Вот и сейчас он стоит над сумками и хмурится. Будто так уж важно, что брать. Всегда ведь можно вернуться. А если получится и они вскоре улетят домой — вещи вообще не пригодятся.
