— А еще она по уши влюбилась в Игоря, это было видно невооруженным глазом, — невесело усмехнулась Лариса Романовна. — Из кожи вон лезла, чтобы обратить на себя его внимание, а он то ли правда не замечал, то ли делал вид, что не замечает, ты ведь его знаешь. Знаешь, Наина, я всегда удивлялась, что в нем находят женщины, большего эгоиста и себялюбца я в жизни не встречала. А студентки все равно за ним бегали…
Я промолчала. Я что-то не замечала, чтобы кто-нибудь из моих однокурсниц проявлял сердечную склонность к Давлетьярову, его все поголовно терпеть не могли. Хотя Градова-то вот тоже строила какие-то матримониальные планы…
— Собственно, я полагаю, Марина и на участие в проекте согласилась только ради того, чтобы показаться во всей красе, — добавила Лариса Романовна. — А Игорь вел себя просто отвратительно. Теперь-то я знаю, в чем было дело, но тогда, честно говоря, иногда мне хотелось прилюдно надавать ему пощечин за все те мерзости, что он вытворял.
Да уж, могу себе представить, какие представления устраивал Игорь, если уж даже привычная Лариса Романовна до такой степени выходила из себя!
— Представляешь, это я-то, взрослая женщина! — словно прочитала мои мысли Лариса Романовна. — А каково было Марине? Наина, представь на минуту, что человек, в которого ты влюблена без памяти, при всей аудитории называет тебя бездарью, халтурщицей, советует переучиться на парикмахера, пока не поздно, и это еще самые мягкие выражения!.. Что бы ты почувствовала на ее месте?
— Не знаю, — честно ответила я. — Я никогда не влюблялась без памяти. Но, наверно, я бы обиделась.
— Обиделась… — усмехнулась Лариса Романовна. — Я всегда поражалась твоему терпению, Наина. Обиделась — это не то слово. Марина была оскорблена до такой степени, что ушла из университета.
— От любви до ненависти… — задумчиво протянула я.
— Верно. — Лариса Романовна посмотрела на меня с любопытством. — Всю ее влюбленность как рукой сняло, у Марины трясучка начиналась при одном упоминании об Игоре. Удержать ее в университете так и не смогли, она заявила, что на одном гектаре с ним… хм… Извини, она выразилась крайне грубо.
Да, эту историю я знала достаточно хорошо, Игорь своего добился, не дал запустить проект, а вот об оскорбленных чувствах Марины Рогачевой, конечно, не подумал. Ему вообще дела нет до того, что испытывают окружающие, он этой несчастной Марине душу наизнанку вывернул, ноги об нее вытер и пошел дальше. Из самых благих побуждений, конечно, но факт остается фактом!
— Зачем тебе понадобилось ворошить прошлое? — спросила Лариса Романовна, видя, что я не собираюсь ничего объяснять.
— Да вот как-то все время получается, что все ответы — именно в прошлом, — туманно ответила я и начала прощаться.
Что ж, судя по всему, случайная догадка очень даже может подтвердиться. Только хотелось бы еще кое-что проверить, чтобы знать наверняка: Женя Астахова — просто однофамилица мужа Марины Рогачевой, или между ними есть какая-то связь? Потому что если связь есть, это одно дело, а если нет, совсем другое, и в достаточно логичном, на мой взгляд, построении, возникают безобразные дыры…
Конечно, следить за Женей я вовсе не собиралась, просто заглянула в ее личное дело. Никто мне этого, понятно, не разрешал, но я прекрасно знала, где эти личные дела хранятся, а потому незаметно пошарить в бумагах смогла. Сведения о тех учащихся, которых переводили на наш шестой этаж, собирались по возможности полные, я однажды видела свое личное дело и была очень удивлена, обнаружив там данные не только о своих родителях, но и о более дальних родственниках, которых я и видела-то всего раз или два в жизни. Не было исключением и личное дело Жени Астаховой. Очень скоро я обнаружила, что у Жени имеется троюродный брат, некто Сергей Астахов, имелся тут и его адрес. Если память мне не изменяла, именно тот адрес, по которому я давным-давно разыскивала Марину Рогачеву. Должно быть, муж после свадьбы переехал к ней, такое бывает, и нередко.
"Быть не может, чтобы все оказалось так просто, — подумалось мне. — Хотя почему просто? Если бы я не вспомнила, откуда знаю фамилию Астаховой, я бы в жизни не догадалась!" Оставалось только гордиться своей памятью.
Единственное, что не укладывалось в выстроенную мною картину, был распущенный кем-то слух о наших с Давлетьяровым тесных отношениях. Прицепить его к версии, в которой фигурировала Марина Астахова, не получалось никак. Оставалось допустить, что слух этот к ней отношения не имеет, а взялся из какого-то другого источника…
Мои раздумья прервал телефонный звонок. Звонил Сашка, на которого напала охота пообщаться. Мне, если честно, общаться сейчас не очень хотелось, но не бросать же трубку! Сашка-то в чем виноват? А кстати… Вот сейчас я и проверю, окончательным ли бредом выглядит моя версия или все же нет!
— Саш, послушай, я тебе сейчас кое-что расскажу, а ты скажи, может такое быть или не может, — попросила я. — Только не перебивай, ладно?
— Давай, — охотно согласился Сашка. — Рассказывай, я слушаю.
— Значит, жила-была одна девочка, — начала я. — Очень красивая и способная, умница и отличница.
— Это ты про себя, что ли? — фыркнул в трубку Сашка.
— Я же просила не перебивать! — рассердилась я.
— Ладно, ладно, извини, — весело ответил Сашка. — Давай дальше.
— Так вот… — Я продолжила рассказ. — Училась она, училась, скоро должна была окончить университет, и тут вдруг взяла и влюбилась в своего преподавателя, да так, что искры из глаз и шерсть дыбом… А он, представь себе, на эту умницу и красавицу никакого внимания не обращал, отчего она только больше распалялась. — Я перевела дыхание. Сашка внимательно слушал и больше не перебивал. — А потом он на нее внимание обратил, только не такое, как бы ей хотелось. Он ее, представь себе, начал прилюдно унижать и оскорблять. Только тут такое дело: девочку эту должны были задействовать в одном опасном эксперименте, и она согласилась. Только она не знала, чем это может для нее обернуться, а преподаватель тот очень хорошо знал, потому что уже через это прошел и едва живым остался. Так что делал он все это из самых благих побуждений, только девочка об этом, конечно, не подозревала…
— А почему ж он ей прямо не сказал? — удивился Сашка. — Рассказал бы все, как есть, к чему столько проблем?
— Не знаю, Саш, — сказала я. И правда, почему? — Может, опасался, что она не поверит, девочка была очень честолюбивой и мечтала прославиться. Может, не хотел огласки. В общем, он просто вынуждал ее уйти и добился своего, девочка бросила университет, хлопнула дверью и заявила, что ноги ее больше там не будет.
— Жестоко, — прокомментировал Сашка. — Это ж как надо было унижать, чтобы до такого дошло! Морду она ему, случайно, не набила?
— Об этом история умалчивает, — хмыкнула я. — Главное, что возненавидела она свою прежнюю любовь лютой ненавистью, а когда узнала, что он умер, так просто счастлива была…
— А… — начал было Сашка, но я перебила:
