– Ну что ж! – вздохнула Мария. – Тогда это всё решает!
Она представила, что начнётся, когда родители Себастьяна вернутся домой к ужину. Скорее всего, накормят её, а потом позвонят в полицию. С Марии возьмут показания, составят протокол, и она останется сиротой. А сирот, как известно, стараются устроить в приёмную семью. Не нравилось всё это Марии, очень не нравилось. А пока ей нужно забрать свои вещи. Несомненно, мадам Фортуна должна была их оставить, если решила уехать без Марии, так ведь? Кроме того, там осталась библиотечная книга, её тоже необходимо забрать.
– Мне нужно сходить за своими вещами, – сказала Мария.
– Ты собираешься спуститься вниз?
– А почему нет? Я мигом туда-сюда.
– Но вдруг они вернутся?
– Зачем? Что им ещё может здесь понадобиться?
– И всё же дождалась бы ты лучше, пока мои родители придут, – взялся Себастьян за свой мобильник.
– Да ну, я ненадолго же, – подумав немного, покачала головой Мария.
– Ладно, иди, а я буду на месте, – согласился Себастьян. – Если что, сразу же позвоню в полицию.
Мария кивнула и начала протискиваться обратно в окно. На прощанье оглянулась и улыбнулась своему другу. Она была очень рада, что всё рассказала ему. И счастлива оттого, что он вернулся в её жизнь.
Опасность! Опасность!
Через открытое окно Мария влезла в спальню своей матери. Прошла по стонущим пружинам огромной кровати, спрыгнула на пол и огляделась по сторонам.
Кровать была на месте, туалетный столик тоже, но все коробки исчезли.
Мария прошла на кухню, наступив на валявшуюся под ногами шуршащую обёртку от «Твинкиз».
Все шкафы на кухне были распахнуты.
Мария на цыпочках прошла по коридору в гостиную. На полу, на том месте, где раньше лежал ковёр, теперь белел прямоугольник.
Исчезла клетка с попугаем. И складные стулья тоже исчезли.
Шаги Марии гулко раздавались в опустевшей квартире, пока она шла по длинному коридору прочь от материнской спальни. При этом с каждой секундой всё холоднее становился окружающий её воздух.
– Эдвард, – прошептала Мария. – Ты здесь, Эдвард?
Её лицо обдала морозная струя.
– Чего ты хочешь? – воскликнула Мария.
Она побежала на кухню, принялась искать чистый лист бумаги, но не нашла. Что ж, в таком случае она получит сообщение от Эдварда немного позднее.
Звенящая тишина давила на уши. Внутри того, что ещё недавно было её домом, Мария чувствовала себя словно оказавшийся в гробнице древних фараонов археолог. Мария поспешила назад, в материнскую спальню, взялась за ручку своей кладовки, и тут её руку буквально обожгло ледяным холодом от прикосновения другой, невидимой призрачной, руки.
– Ой! – вскрикнула Мария. Она с силой потянула на себя ручку кладовки, и её дверь распахнулась настежь.
Странно.
Упакованные в картонные коробки материнские шубы снова были на месте, свисали с вешалок, напоминая тёмные свиные туши на крюках в мясной лавке.
Матрас Марии тоже был на прежнем месте, все её вещи казались нетронутыми. Она заметила лежавший на её кровати уоки-токи и наспех принялась собирать свои нехитрые, убогие даже пожитки – пару белых футболок, выцветшие старые джинсы, жалкое бельишко и библиотечную книгу.
Холод усилился, теперь он пробирал Марию буквально до костей.
– Эдвард, прекрати! – умоляющим тоном попросила она.
И увидела лежащую рядом с матрасом шариковую ручку.
Решив, что правильнее всего будет поскорее отвязаться от настойчивого призрака, Мария взяла её и сказала:
– Ну хорошо. Скажи мне то, что я должна знать.
Мария прижала зажатую в кулаке ручку прямо к половицам и принялась ждать. Ледяные струи продолжали хлестать её по лицу.
– Эдвард, я готова! Говори же скорей! – воскликнула она.
Но брать Марию за руку призрак на этот раз не спешил.
– Я никуда не уйду, пока ты со мной не поговоришь, Эдвард, – сказала она, прикрывая глаза и расслабляясь на своём матрасе. – Ты бросил меня одну у миссис Фишер, когда нам нужно было найти сокровище. Так хотя бы сейчас не оставляй меня во тьме.
Наконец Мария почувствовала, как призрак берёт её за руку, и начала впадать в транс, но продолжался он совсем недолго. Сделав всего несколько завитков, шариковая ручка выпала на пол.
Мария открыла глаза и увидела на пыльном полу:
– Опасность? – переспросила Мария. – Эдвард, я не понимаю.
– Опасность! Опасность! – вслух прокричал у неё за спиной гнусавый голос.
Мария окаменела.
По спине у неё пробежал холодок.
Перехватило дыхание, и Мария не сразу, с трудом, хрипло выдавила:
– Кто…? Кто это… сказал?
Впрочем, голос этот Мария узнала сразу же. Она часто слышала его в своих тревожных снах. Это был голос, постоянно повторявший эхом любые слова её матери.
Одним словом, Гудини это был, вот кто.
Но если Гудини здесь, то где тогда сама мадам Фортуна?
Взгляд лежавшей на матрасе Марии метнулся по кладовке и сразу же наткнулся на пару поношенных туфель-лодочек.
Тук.
Тук.
Тук.
Это постукивала по полу одна из туфель, ожидая, пока Мария всё поймёт. Туфли были надеты на тонкие бледные ноги, торчащие из-под одной из висевших в кладовке шуб.
А над шубой зло сверкнули глаза из-под низко надвинутого на них пурпурного тюрбана.
– Опасность! Опасность! – продолжал кричать Гудини, переступая с ноги на ногу на плече своей хозяйки.
У Марии замерло сердце.
Она прижалась спиной к стене кладовки и молча уставилась в бледное лицо над меховым воротником. Ни на что большее у неё не хватило сил.
Мадам Фортуна недобро рассмеялась, Гудини захлопал крыльями.
– Я давно знала, что ты с кем-то разговариваешь, Мария! – закричала «ясновидящая». – Но и понятия не имела, что это был Эдди!
У Марии закружилась голова.
Откуда её мать может знать Эдварда?
Стоп! Ведь она, Мария, сама обращалась к нему по имени. Совсем недавно, здесь, в кладовке, когда рядом уже была мать. Ну да, звала его, а потом он написал своё сообщение.
Когда Гудини успокоился, наконец, на плече мадам Фортуны, она погладила попугая по его клюву и только после этого перевела свой взгляд на Марию.
