Носы отличались, но я уже пришла к выводу, что нос Джерико был когда-то сломан, а потому на вид был не так идеален, как нос Виктора.
Но глаза Виктора были светло-карими. А у Джерико – черными.
– Вы жили здесь с Рашем. Вы оба, – сказала я, стараясь самостоятельно восполнить пробелы. – Поэтому Виктор, разыскивая тебя, знал, что нужно прийти сюда.
– Наших родителей убили шестнадцать лет назад. Кто-то нашел нас и привел к Рашу. Он принял нас. Кормил, одевал. А потом, когда мы стали старше и полезнее для подобного места, научил нас драться за деньги. Очевидно, что в этом деле у Вика все сложилось лучше. – Он стиснул челюсти. – Вот и все, Дрейк. Больше ты от меня об этом ничего не услышишь. Я ни с кем не говорю о своем прошлом.
От краткого знакомства с прошлым Джерико у меня свело живот и внутри невольно зародилось какое-то чувство. Странный всплеск сочувствия к маленькому мальчику, которым он был.
Мне было всего четыре года, когда моя мать умерла от рака. Я плохо помню то время, я была слишком маленькой. Но помню, что почувствовала, как без нее опустел дом, помню необъятное чувство потери. Помню, как грустил отец. Он никогда не позволял мне видеть его слез, но я помню, что он часто ходил с покрасневшими глазами.
– Мне… жаль, что ты это пережил, – сказала я.
Джерико шумно выдохнул.
– Ага, жизнь – отстой, а потом ты умираешь.
Вспышка света вынудила меня обернуться, и я увидела, как машина повернула за угол и поехала по улице в нашу сторону.
Джерико проследил за ней взглядом.
– Если ты закончила допрос, давай приступим к делу.
Он вышел на дорогу прямо перед машиной, и я вскрикнула. Автомобиль резко остановился под визг тормозов. Водитель, мужчина лет пятидесяти, открыл дверь со свирепым выражением лица.
– Да что ты, черт побери, вытворяешь? – воскликнул он. – Я мог тебя убить!
– Как скажете. – Джерико схватил мужчину и оттолкнул в сторону. – Садись, Дрейк.
Он сел за руль. Мужчина бросился к нему, но едва увидев пистолет в руке Джерико, поднял руки.
От увиденного у меня чуть сердце не остановилось. До этого момента я даже не знала, что он вооружен.
– Не… не стреляйте в меня! – задыхаясь, произнес он. – Прошу!
Я уже собралась что-нибудь сказать, но не знала, что именно. Из всех людей, которых я встречала, только Джерико своими словами и поступками заставлял меня погружаться в оцепенение.
– Дрейк. – Он бросил на меня мрачный, жуткий взгляд, от которого по телу побежали мурашки. В его взгляде больше не было ни капли юмора. – Садись в машину или поедешь в багажнике.
Я уставилась на него с открытым ртом, в равной степени напуганная и оскорбленная его предложением. Но он так и сделает. Бросит меня в багажник.
Раздраженно рыкнув, я села в машину.
– Ненавижу тебя.
– И хорошо.
Джерико не стал ждать, когда я захлопну дверь, и втопил педаль, оставив мужчину стоять в клубах выхлопных газов с прижатой к груди рукой и выражением шока и возмущения на лице.
Я была уверена, что на моем лице было такое же выражение.
Минуту спустя Джерико бросил на меня взгляд.
– И не говори. До чего же удивительно, что жалкий преступник вроде меня угнал машину у порядочного налогоплательщика Айронпорта. Наверное, кто-то должен меня остановить.
– Наверное, кто-то и остановит, – процедила я.
– Пусть попробуют. – Он помолчал с минуту. – А теперь вернемся к нашему делу. Я знаю королевского гвардейца, который служит одним из доверенных лиц моего босса и находится неподалеку от королевской крепости. Я свяжусь с ним, щедро подкуплю, он отправится в тюрьму и вызволит на время Лазоса, чтобы мы успели хорошенько с ним побеседовать о магических воспоминаниях и о том, как извлечь их из тебя и вернуть в шкатулку.
Я хлопнула глазами.
– У твоего босса есть свой человек среди королевских гвардейцев?
– Да. Возмутительно, я знаю. Но даже безупречных солдат Ее Величества могут подкупить преступные гении черного рынка, если того требует ситуация. А сложившаяся ситуация требует этого так громко, что у меня болят барабанные перепонки.
Я скрестила руки на груди и сползла в кресле угнанной машины.
– Отвратительно.
– И весьма вероятно, может помочь вернуть твою счастливую, усыпанную бриллиантами жизнь. Итак. Поехали. Еще есть возражения?
– Нет, – пробурчала я.
– Еще планируются попытки сбежать или врезать мне по яйцам?
Я поежилась.
– Пока нет.
– Супер. – Блэкхарт не одарил меня прямым взглядом, а внимательно смотрел на дорогу. – А теперь замолчи и не отвлекай меня. К утру мы будем на месте, если не случится больше никаких катастроф.
Я отвернулась от него и стала смотреть в окно с пассажирской стороны. Потом зажмурилась.
Это кошмарный сон, из которого мне никогда не вернуться в реальность. Я чувствовала, будто меня уносило внезапной волной, а я вдруг совсем разучилась плавать.
Я все исправлю. Избавлюсь от этой мерзкой магии, и она останется далекой, отвратительной частью моего прошлого, а я вернусь к привычной жизни, где все имеет смысл, где я не сомневаюсь во всех и во всем. Мне нравилось видеть все при ярком свете дня. Ночью было слишком много теней и слишком много вопросов.
Потерплю присутствие Джерико, раз он мне помогает (самым грубым и неприятным путем) получить то, что мне, в конечном счете, нужно.
И он брат Виктора.
Я до сих пор не могла в это поверить. Братья. Но во всем, кроме внешности, разные, как день и ночь.
Идите с Джерико. Он защитит вас.
Я вовсе не чувствовала себя под защитой. Честно говоря, порой я ощущала прямую угрозу. Но я все еще дышала. И думаю, после пережитой ночи с магическими видениями, бойцовскими клубами и пожарами это был шаг в верном направлении.
Я открыла глаза и стала наблюдать, как высокие здания, формировавшие очертания центра Айронпорта, становятся все меньше в зеркале заднего вида, по мере того как мы несемся по трассе на север.
Спустя час, проведенный в тишине, гул двигателя наконец погрузил меня в сон, которому я не стала противиться.
Я надеялась, что мне не будут сниться сны, но не тут-то было.
Однако мне приснилось не одно из воспоминаний Баниона, которое я была вынуждена увидеть в подсознании.
Нет. Это было одно из моих воспоминаний. То, что навсегда отпечаталось в памяти.
Королевская галерея Айронпорта. Прошлогодний королевский раут.
Я видела все ярко и отчетливо, в том числе потрясающей красоты платье цвета аметиста, которое отец посчитал слишком коротким и облегающим для шестнадцатилетней девушки и хотел, чтобы я переоделась. Видела и последующую ссору из-за моих модных предпочтений и упрямства, в которой я одержала победу, вконец его измотав.
