— Это же просто несправедливо! — вырвалось у меня. Больше я ничего не в силах была произнести.
Халид рывком встал, взял меня за плечи и посмотрел мне прямо в глаза.
— Верена… Я не хотел причинять тебе боль. Но так нельзя.
Он стер пальцем слезу с моей щеки и нежно коснулся моего лица губами.
— Я знаю, что ты честная и порядочная… Иначе бы я не женился на тебе. Но другие не знают этого, понимаешь?
Я молча кивнула.
С этой минуты он опять стал ласков и нежен со мной.
* * *
Все встретились на палубе, где был сервирован обед. Халифа дал команду отдать швартовы, судно двинулось дальше в направлении Луксора. Мимо тянулись бесконечной чередой пейзажи потрясающей красоты: плодородные поля, пальмовые рощи и причудливые нагромождения камней. Но в Луксоре природа была особенно привлекательной — там голые, лишенные какой бы то ни было растительности Западные горы, вздымающиеся над зелеными полями, как величественные декорации, дышали вечностью.
Постепенно на прогулочной палубе все стихло. Одни дремали в шезлонгах, другие ушли в каюты, третьи коротали время в беседе. Лучи послеполуденного солнца косо ложились на берега. Скоро небо окрасится в оранжевый цвет, горы потемнеют, а пышные султаны пальм отравятся в воде, словно нарисованные невидимым художником.
Мы с Айлин задумчиво смотрели вдаль. Она больше вообще не упоминала о моем замужестве, как будто никогда и не слышала о нем.
— Айлин, что бы ты сказала, если бы выяснилось, что Халид специально хотел засветить пленку — из-за того снимка, на котором я с Ибрагимом? — спросила я, глядя на её профиль.
Она посмотрела на меня и ответила:
— Я бы удивилась и возмутилась.
— Вот видишь.
Мы опять надолго умолкли. Я неотрывно смотрела на бегущую под нами воду,
— Понимаешь… — спокойно произнесла наконец Айлин, — по мусульманским обычаям, хорошая жена сидит дома. Во всяком случае, ни на шаг не отходит от мужа. К сожалению.
— Но послушай, Айлин, Халид ведь не имел ничего против того, чтобы я поехала с вами, и сам наказал Ибрагиму ни на минуту не спускать с меня глаз, чтобы со мной ничего не случилось.
— Ну, он имел в виду прежде всего твою честь и твою репутацию, которую нужно беречь. К тому же женщине не подобает в присутствии мужчин выставлять напоказ свое веселье. Это я по поводу новогодней вечеринки. А если это ещё и веселье в кругу мужчин, то оно тем более воспринимается как предосудительное. Неважно, с кем ты танцуешь — с четырнадцатилетним деверем или с семидесятилетним дядюшкой твоего мужа.
— Но ты же сама танцевала и смеялась. А если бы с нами была Карен, она бы нас всех переплясала, с её темпераментом.
— Ты забываешь, что мы в Египте. Египтяне совсем не похожи на мужчин из Объединенных Арабских Эмиратов. Они гораздо более эмоциональны. К тому же у Набиля очень современная и по-европейски открытая семья. Я надеюсь, ты успела это заметить. И все же мне кажется, что Набиль именно потому и не взял Карен с собой. Чтобы не вводить её лишний раз в соблазн.
— Вот как. Понимаю.
Я все с большим интересом слушала её. Айлин, которая вначале нашего знакомства не жаловала меня своей благосклонностью, вдруг оказалась настоящей подругой.
Мы долго беседовали с ней обо всем. Она многое мне доходчиво объяснила, и я увидела поведение Халида совершенно другими глазами.
— Верена, тебе ещё многому придется научиться, — сказала она в конце нашего разговора. — Я бы, во всяком случае, никогда не решилась на такой брак. Мне даже с Ибрагимом бывает очень непросто, а у него всё-таки другой менталитет, не такой, как у Халида, хотя и очень похожий, по крайней мере в отношении религии.
На палубе становилось свежо. Айлин, по-видимому, уже собралась в каюту. Я порывисто повернулась к ней и взяла её за локоть.
— Послушай, Айлин, скажи мне всё-таки, почему ты вдруг словно напрочь забыла о нашем с тобой разговоре? Это Ибрагим — по внушению Халида — запретил тебе эту тему?
Она тяжело вздохнула.
— Ах, Верена, Верена… Клянись мне, что будешь молчать, если я тебе скажу!
Я кивнула и жадно уставилась на нее.
— Это Ибрагим заставил меня молчать.
— А как он это сделал?
— Он сказал, что отрежет мне язык, если я где-нибудь когда-нибудь хотя бы заикнусь об этом.
Меня охватил ужас. Я даже раскрыла рот. Айлин взглядом приказала мне взять себя в руки.
— Слушай меня… — прошептала она. — Это, конечно, было пока просто предупреждение, но очень недвусмысленное, поняла?
Да, я все поняла.
Тут даже последние солнцепоклонники стали покидать палубу, и мы с Айлин последовали их примеру.
* * *
В тот день все возвращалось на круги своя, в привычный мир суеты. Всех ждали бизнес, курсы акций, семья, друзья — все вдруг лихорадочно засобирались назад в Каир.
Мы на нескольких такси помчались в аэропорт Луксора. В зале отправления царил хаос. Праздники кончились, и тысячи туристов разлетались по домам. Набиль позаботился о том, чтобы наш багаж был принят у специально для него открывшейся стойки. Раздражение пассажиров, стоявших в длинных очередях, можно было почувствовать кожей. Все рейсы были забиты до отказа.
В VIР-зоне я заметила, что наши мужчины о чем-то шушукаются и смущенно ухмыляются. Я вопросительно посмотрела на Халида.
— Набиль только что приказал вычеркнуть из списка девять пассажиров, — пояснил он.
— Тише! Молчи! — прошептала я с возмущением.
Набиль одобрительно улыбнулся мне глазами. Если бы я знала об этом раньше, я бы, наверное, сгорела от стыда. Но Халид принялся увещевать меня, мол, Набиль сделал это для нас. В конце концов, авиакомпания принадлежит ему.
Вскоре нас доставили на борт. Разумеется, как VIР-пассажиров. Пока мы раскладывали свою ручную кладь и устраивались в оранжевых креслах, Набиль отправился в кабину пилотов. Через минуту оттуда послышались взрывы хохота. Поводом для этого мальчишеского веселья явно была его сомнительная выходка с девятью пассажирами. «Мужчины — что с них взять!» — подумала я. Айлин тем временем вела фотохронику происходящих событий.
Минут через двадцать в салон хлынули остальные двести пассажиров.
Я и в этот раз так и не увидела никаких билетов и посадочных талонов. Удивительно, какое огромное значение имеют в Египте связи. В единственном проездном документе, который мне за все это время попался на глаза и который имеет поистине музейную ценность, было написано: «Cairo — Aswan — Cairo, Sheikh Khalid Bin Sultan Al Rashid +1 Pax (плюс одно лицо)».
РАМЗЕС ХИЛТОН
Перед нами вырос из смога небоскреб впечатляющей формы — наше последнее пристанище, роскошный отель на берегу Нила.
