— Да, конечно. Но я очень тосковал по родине. Во всяком случае, это был очень полезный опыт.
— У тебя что, там было много друзей-американцев, что ты так хорошо знаешь, как они праздновали Рождество?
— Верена, давай ужинать, а то все остынет.
— Да, конечно, ты прав. Так были у тебя друзья или нет?
— Конечно были — мои товарищи по футболу. Я постоянно бывал у них дома.
— А твоя студентка? Сексопатологиня?
Халид чуть не выронил вилку.
— Ты так до сих пор и не забыла про нее?…
— Нет, конечно, как я могла такое забыть.
Он рассмеялся.
— Ну, у нее была довольно приятная семья. Меня очень радушно приняли.
— И что? Ты ещё поддерживаешь связь с Беркли?
— Нет. Эта история рассосалась сама по себе, ещё задолго до того, как я уехал из Штатов.
— Это и был тот самый «полезный опыт»?…
— Верена! Пожалуйста…Твой проницательный юмор меня просто вышибает из равновесия.
Он ухмыльнулся себе под нос, смущенно ковыряясь в своей тарелке. Длинный характерный нос и иссиня-черные вьющиеся волосы казались ещё красивей в свете свечи. Что-то загадочное, таинственное было во всем его облике. Я не могла понять, что именно, но чувствовала, что это как-то связано с Калифорнией.
Расскажи мне ещё о Калифорнии, — попросила я, не обольщаясь на предмет полноты информации, которую он мог мне предложить.
— Я же тебе сказал, что это было мимолетное увлечение. Ты — единственная любовь в моей жизни.
— Я не это имею в виду, — сказала я спокойно. — Мне, например, хотелось бы услышать что-нибудь о твоей учебе — нравилась она тебе или не очень, легко тебе было учиться или трудно, интересно было или скучно, и как ты вообще решил изучать именно ядерную физику.
— Мне казалось, что я тебе писал обо все этом в своих письмах.
— Боюсь, что нет, Халид.
— Ну, если это для тебя так важно, дорогая… Это, скорее, придумал мой отец со своими братьями и вообще весь клан Аль Рашид… Это они решили, что мне хорошо было бы приобрести какую-нибудь профессию, ориентированную на будущее, что-нибудь очень техническое и престижное.
— Как интересно. Кто знает, как все сложится. Может, тебе когда-нибудь ещё пригодятся твои знания. Во всяком случае, я была бы за тебя рада.
Он удивленно посмотрел на меня, отложил прибор в сторону и, обойдя стол, подошел ко мне. Присев на корточки, он заглянул мне в глаза. В его взгляде было что-то очень серьезное, торжественное. Вот сейчас откроется тайна. Этот так называемый сюрприз, который он обещал мне в Египте. Халид взял мою руку и провел ею по своей щеке, не сводя с меня взгляда. Коротко подстриженная борода приятно кололась. Мне стало необыкновенно хорошо. Потом он поцеловал меня в ладонь, и я почувствовала, как у меня вспыхнули щеки. Я стыдливо опустила глаза, чтобы он не прочел в них мою жгучую тоску по нему и мое желание.
— Вставай, — сказал он, поднимая меня за руку, — давай потанцуем, как тогда в Англии. Помнишь наши песни? «I don’t like Mondays», «We don’t talk any more», или как они там назывались?
— Конечно помню, — ответила я и пошла за ним, загипнотизированная. — У меня такое чувство, как будто это было вчера…
Он остановился, взял мое лицо в свои ладони и прошептал:
— Это было самое счастливое время в моей жизни. И оно навсегда им останется, я уже понял это.
Он притянул меня к себе. Во мне все дрожало. Я закрыла глаза и отдалась музыке. Я глубоко вдыхала аромат его тела, чувствовала теплое дыхание на своих волосах, на лбу, на шее — всюду. Я наконец поняла, что меня в нем так пленило. Это была его бездонная глубина, его яркость и страсть, граничащая с исступлением.
Мы до глубокой ночи предавались воспоминаниям, любуясь ночным Нилом и наслаждаясь радостно-тревожным ожиданием. Потом Халид вдруг сделал музыку тише, погасил свечи и взял меня за руку.
Я обняла его и крепко прижалась к его груди. Мое сердце заколотилось. На полпути к спальне он вдруг остановился, взял мое лицо в ладони и с улыбкой сказал:
— Послушай, sweetheart, сегодня ночью в виде исключения я разрешаю тебе надеть пижаму — если это тебя успокоит. Но только в виде исключения, и только сегодня.
Я стояла, раскрыв рот, и не знала, смеяться мне или возмущаться.
— Ну, иди первая, — улыбаясь, ласково подтолкнул он меня. — Позовешь меня, когда будешь в постели.
У меня камень упал с души. Эта проницательность и тактичность делали его в моих глазах ещё привлекательнее и желаннее. Откуда у него все это?
* * *
Когда Халид нырнул под одеяло, я от волнения даже дышать не решалась. Какое-то время он неподвижно лежал рядом со мной. Мой пульс барабанил, гулко раскатываясь от висков до живота. Я закрыла глаза, но слышала его дыхание, чувствовала его запах, и желание росло во мне с каждой секундой. Он вдруг отыскал на ощупь под одеялом мою руку. Я ответила ему крепким пожатием. Он, словно ждал сигнала, осторожно придвинулся ко мне.
— Ты не хочешь обнять меня? — наконец прервал он тишину.
У меня по спине пробежала дрожь. Это было самое заветное мое желание.
— Хочу… — робко прошептала я. — Я хочу чувствовать тебя.
Он притянул меня к себе, и как только наши тела соприкоснулись, они словно взорвались изнутри. Мы жадно прильнули друг к другу и сплелись в жарком объятии. Его лицо приблизилось к моему, потом я ощутила прикосновение его губ. В ту же секунду я открыла рот и впилась в эти губы сладострастным поцелуем. У него из груди вырвался приглушенный стон наслаждения. У меня даже закружилась голова. Я, казалось, состояла из одной лишь жгучей потребности ощущать его кожу, его волосы, его мускулы и кости. Он перевернулся на спину. Я лежала у него на груди, слышала, как бьется его сердце, и чувствовала, как он всей своей плотью стремится ко мне.
— Я хочу почувствовать тебя голой… — простонал он. — Скажи, что ты тоже этого хочешь… мне хочется услышать это… — Его голос звенел от волнения.
— Да… я тоже хочу почувствовать тебя голым…
Он глубоко вздохнул. Его пальцы затерялись в моих волосах. Наконец он смахнул бретельки моей сорочки с плеч. Меня опять словно обдало жаром. Я теперь сидела верхом на нём. Он нежно гладил и целовал мои груди. Я, закрыв глаза, блаженно застонала.
— Я хочу видеть тебя, sweetheart… — жарким шепотом взмолился он. — Если ты боишься, скажи мне, хорошо?
Я только смущенно потрясла своей гривой.
Он щелкнул выключателем ночной лампы, и я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.
— Боже, как ты красива… — простонал он.
Я опять почувствовала губами его губы. Мы тяжело дышали. Я гладила его руки, его спину, ощущала его напряженные мышцы. Когда он опять жадно прильнул к моим губам, стало ясно, что последние психологические барьеры преодолены.
