— Маттар, мне действительно пора. Мы ещё даже не собрали чемоданы, — соврала я. — А нам вставать в пять утра.
Немного разочарованный, но не теряющий самообладания, он проводил нас до лифта. Его взгляд, полный тоски, преследовал меня до последней секунды.
Хотя я и была готова к тому, что Халид так больше и не объявится, в ту ночь у меня всё-таки было такое ощущение, как будто весь мир вдруг погрузился в молчание. У меня больше не было ни надежды, ни малейшего просвета в жизни — только пустота и печаль.
ЧЕРНАЯ СУББОТА
— Good morning, ladies, ready for leave? Is this your baggage?
[44]
Неприятная деловитость пакистанца-таксиста мгновенно вернула меня к реальности. Он уже завел мотор; мимо поплыли розовые кусты, пальмы и павлины, словно все это был лишь сон. Через шесть часов полета мы снова будем в Швейцарии. Мне стало страшно. Эта страна выбила меня из колеи, перевернула всю мою жизнь — так, как было до этого, уже не будет.
В аэропорту нас встретила турагент. Она помогла нам сдать багаж, проводила до зала отбытия и пожелала нам приятного полета. Мы поднялись по эскалатору в зал ожидания. Народу в аэропорту было много. Рядом с нами сидело множество женщин с закрытыми лицами. Своими черными покрывалами они напоминали призраков. Но в этих «призраках» не было ничего зловещего. Тем более что они весело общались друг с другом. Со стороны могло показаться, что их даже забавляет положение невидимок.
Они наблюдали и комментировали все происходящее вокруг. Руки их постоянно находились в движении, что придавало им ещё больше привлекательности. И это в шесть утра. А я просто задыхалась от своего горя.
— Давай пройдемся немного, — услышала я голос Лизы, который вырвал меня из оцепенения.
Я посмотрела на нее невидящим взором и встала. В ту же секунду я встретилась взглядом с чьими-то глазами и испуганно вздрогнула. Мое сердце на мгновение остановилось. Не было больше ни прошлого, ни будущего — был только этот миг.
«Я не мираж, не галлюцинация, это действительно я», — казалось, говорили мне эти глаза.
Я стояла, как каменная, с раскрытым ртом.
— Смотри, вон там магазин такс-фри, — опять послышался голос Лизы словно из какого-то тоннеля.
Халид тем временем встал с кресла и направился сквозь толпу прямо ко мне.
— Это ты?… — пролепетала я едва слышно.
Губы его дрогнули, словно хотели сложиться в улыбку, но в глазах, казалось, вот-вот блеснут слезы.
— Sweetheart, мне было без тебя так плохо…
Я, словно оглушенная своей болью, молча смотрела в эти глаза, полные отчаяния и тоски. Халид, сжав губы, лихорадочно искал слова.
— Я… я умру, если ты уедешь, — произнес он наконец сдавленным голосом.
У меня по всему телу пробежала мгновенная дрожь. Я даже не могла броситься ему на грудь, это было исключено — здесь, на виду у всех. Мы несколько секунд молчали. Лиза, потеряв меня из виду, вернулась. Она не очень-то удивилась появлению Халида.
— Верена, мне надо кое-что купить. Встретимся у выхода. А тебе, Халид, ещё раз огромное спасибо за все. Это были чудесные дни. Мы обязательно приедем ещё.
Она поцеловала его в обе щеки. Ему это явно было неприятно — за нами наверняка внимательно следили сквозь черные покрывала десятки глаз.
— Мне тоже было плохо без тебя, Халид… Так плохо, что даже не знаю, как это выразить…
Он смотрел то на меня, то на пол, мучительно подбирая слова.
— Халид, пожалуйста, возьми меня хотя бы за руку, мне просто необходимо твое прикосновение.
— Ты и представить себе не можешь, как мне хочется обнять тебя. Но я не могу — здесь, на людях, это невозможно, мне нельзя даже прикоснуться к тебе.
— Да, конечно, я понимаю… — уныло произнесла я. — Халид?…
— Да, Sweetheart?…
— Послушай меня внимательно. Тебе совсем не обязательно умирать. Просто возьми и оставь меня здесь. Я это совершенно серьезно. От всего сердца. Я люблю эту страну вместе со всеми её покрывалами и законами — так же, как я всегда любила тебя.
Пока он судорожно соображал и взвешивал, я в буквальном смысле заклинала его взглядом, чтобы он сказал: «Верена, неужели ты думала, что я отпущу тебя? Да ни за что на свете. Я никому не отдам тебя — никому. Я так люблю тебя…»
Мое сердце колотилось все сильнее.
— Верена, дай мне ещё немного времени… Пожалуйста!..
Этого-то я и боялась.
— Нет, Халид, не обманывай себя. Время тут не поможет. У тебя было десять лет — достаточно, чтобы как следует подумать. Если я сейчас уйду, — в моем голосе в этот момент было больше уверенности, чем в моей душе, — то это будет навсегда.
Наступило гнетущее молчание. Его глаза неотрывно смотрели на меня со страхом и отчаянием. Я вдруг отчетливо осознала, что должна принять решение.
— Послушай, Халид, — сказала я, чувствуя, что голос вот-вот изменит мне, — я сейчас навсегда исчезну из твоей жизни, и пожалуйста, прошу тебя: не мучай меня ни звонками, ни письмами.
Он по-прежнему упорно молчал.
Я уже готова была подумать, что он все же не до конца осознает смысл происходящего, но, ещё раз взглянув в его глаза, поняла: он не станет меня удерживать. Не в силах больше видеть это выражение на его лице, я резко повернулась и пошла к выходу.
Я вдруг увидела все перед собой до боли отчетливо, словно от вспышки яркого света. Я так и ушла, ни разу не оглянувшись и не проронив ни слезинки.
ПРОБУЖДЕНИЕ ОТ «ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ»
Какое-то время я жила словно под наркозом, пока наконец не осознала окончательность нашего разрыва.
Наступил сентябрь, время, когда летнее тепло иногда ненадолго возвращается. Я уселась на деревянную скамью, прямо перед маленькой речкой неподалеку от нашего дома. Свежий запах хвои напомнил мне опьяняющий аромат восточного ладана. В руках у меня было последнее письмо Маттара. Он писал, что его любимой матушке в октябре предстоит операция на тазобедренном суставе. И не где-нибудь, а в Мюнхене. Он и ещё несколько членов семьи будут сопровождать её в Германию. Его сердце начинает биться при мысли о том, что он скоро увидит меня. И он сразу предупреждает меня, что на этот раз я от него не ускользну. Он непременно должен видеть меня. Он должен сообщить мне нечто важное и серьезное.
Я невольно подумала о Халиде. Интересно, свадьба уже была или нет?
«Часто бывает, что со временем жених и невеста влюбляются друг в друга. Тем лучше». Так он мне однажды объяснял особенности мусульманских браков. Мысль о том, что и ему, возможно, выпадет такое счастье, оставила в моей душе неприятный осадок.
