Я вспомнила Англию, Файзаля. Он ведь тоже тогда взял меня под свою защиту, как будто я была чем-то особенным. Во всяком случае, мне как женщине такая забота была необыкновенно приятна.
— Верена, ты меня слышишь?
— Да, да, конечно. Спасибо, Халид.
— Не за что! — рассмеялся он. — Запиши номер офиса во Всемирном торговом центре:… номер моего пейджера:… и мой домашний номер:…
Домашний номер?
— Послушай, Халид, предположим, я набираю твой домашний номер… И что, трубку снимет твоя мама? И как мне представиться? Кто я такая? Она вообще знает о моем существовании?
Он рассмеялся:
— Нет, Верена, у меня свой собственный номер… Правда? Ну а если кто-нибудь услышит, что звонит твой телефон, и снимет трубку?
Тут Халид расхохотался уже от всей души. Из чего я сделала вывод, что дальнейшие расспросы бесполезны. Все равно в конце разговора, даже если я трижды лопну от любопытства, я буду знать ровно столько же, сколько в начале. Но зато было ясно хотя бы одно: Халид не мог наслушаться моего голоса. В течение дня он звонил ещё дважды.
Когда тень от пальм покрыла уже весь газон, мы перебрались к бассейну. Купаясь в последних, низко скользящих лучах солнца, я мечтала о завтрашнем вечере на старинной пузатой дау
[22]. Во время своего последнего звонка Халид возвестил, что он со своим другом Саидом приглашает нас завтра на ужин на арабском деревянном корабле.
В тот же вечер мы с Лизой в прекрасном настроении отправились в клуб.
Среди гостей отеля, преимущественно членов экипажей самолетов, мне бросился в глаза один араб в белой гандуре. Он кружил вокруг столиков, как коршун, высматривающий добычу. Наконец он решительно направился к соседнему с нами столику. Я сразу же почувствовала, что назревает какая-то интрига. Хотя посетителей было довольно много, недостатка в свободных столиках явно не наблюдалось.
Лиза замерла на секунду и заговорщически шепнула мне:
— Ты обратила внимание на этого красавца — рядом с тобой?
— Да… То есть нет… Тихо, Лиза!..
Она хитро ухмыльнулась.
— Вид у него гордый и неприступный.
— Да что ты говоришь!
Я боялась, что если она не перестанет так уморительно шушукаться, то я не выдержу и расхохочусь. От араба исходило какое-то острое, соблазнительное благоухание — аромат каких-то незнакомых эфирных масел, напоминающий запах драгоценного ладана. Я чуть ли не физически ощутила власть пустыни с её покрывалами и благовониями.
— Давай смоемся отсюда — на танцпол или в туалет. Я здесь больше не могу!
— Ладно, пошли танцевать, — согласилась Лиза.
Поднимаясь из-за столика, я наконец отважилась бросить взгляд в его сторону — вылитый Омар Шариф из фильма «Лоренс Аравийский».
Нет, этот араб в своей белоснежной гандуре был гораздо красивей. И конечно же, прекрасно знал цену своей внешности. Его поза и нарочито равнодушный взгляд, устремленный в пустоту, выражали почти высокомерие. Все это подчеркивалось его жестами — каждый раз, изящно поднося чашку с чаем к губам, он держал под ней блюдечко, являя собой пример благовоспитанности. И я знала, что эти глаза постоянно держат меня под прицелом.
Когда мы через несколько минут с места наблюдали за танцем молодых итальянцев, экипажа какого-то пассажирского лайнера авиакомпании «Алиталия», которые удивительной слаженностью и синхронностью движений приковали к себе всеобщее внимание, я вдруг испуганно вздрогнула, оттого что у меня над самым ухом раздался мужской голос:
— Where do you come from?
[23]
Я ошеломленно обернулась и увидела прямо перед собой улыбающееся лицо араба, который тут же отодвинулся назад. При этом он кокетливо откинул на затылок ихрам и ослепил меня блеском своих белоснежных, безупречных зубов. На какое-то мгновение я совершенно растерялась, тем более что своим поведением он напомнил мне павлина, распускающего хвост.
— Where do you come from? — повторил он уже Другим тоном, словно смутившись своей собственной смелости.
— Боже, как ты меня напутал!.. — пробормотала я.
— Да, конечно.
Какая неслыханная самонадеянность! Или он не понял моего английского?
— Хорошо, я скажу тебе откуда. Мы из Швейцарии. А ты откуда?
Он на секунду раскрыл рот, пристально глядя мне в глаза. Я поняла, что этот взгляд требует большей почтительности. Что я наделала! Хотя, видит бог, я не совершила никакого преступления. Я с невинным выражением сама ответила за него:
— So you may come from Dubai
[24].
Он смотрел на меня как на пришельца из космоса. Наконец он произнес не без некоторой гордости:
— I come from Abu Dhabi
[25].
— О, это, наверное, очень далеко отсюда?
Он опять навел на меня прицел своих темных глаз, словно обдумывая и взвешивая ответ.
— Как тебе сказать… — медленно начал он. — На верблюде можно добраться за день… — И звонко расхохотался.
Ага. Значит, с юмором у него все в порядке. Я молча отвернулась. Что он о себе возомнил? Сначала он ставит тебя на место своим грозным взглядом, а потом ещё и насмехается! Хотя я тут же вспомнила, что Халид тоже частенько ведет себя не лучше. Неужели мои вопросы или высказывания кажутся им такими дикими?
Нахохотавшись вволю, он наконец извинился и представился:
— I am Mattar
[26].
При этом он с достоинством поправил свой ихрам и почти кокетливо надвинул его на лоб.
— Он ведет себя как женщина из гарема!.. — шепнула мне Лиза, прикрыв рот рукой.
Я изо всех сил старалась сохранить серьезное выражение лица. Мне очень не хотелось разрушать ауру, окружавшую незнакомца. Тем временем он встал и вдруг предложил:
— Давай потанцуем.
«Он что, серьезно? — подумала я. — Танцевать в гандуре и в сандалиях?» Не успела я рот раскрыть, как он уже схватил меня за руку, а Лиза ещё и подтолкнула меня в спину.
Когда этот белый призрак заколыхался в такт песне Мадонны «You can dance», я боялась даже покоситься в его сторону. Судя по аплодисментам, все были в диком восторге от развеселившегося «шейха». С каждой следующей песней толпа все неистовей отплясывала вокруг него. Странно. Он вроде бы ничего, кроме чая, не пил…
