Иногда он мог уйти на несколько дней.
Клэр была в бешенстве, ее чуть не стошнило. Хотя такого можно было ожидать от Джо. Клэр с мужем даже заранее советовались с юристом по поводу того, что можно сделать в такой ситуации. Что, если Джо наотрез откажется лететь с ними? Могут ли они его заставить? Возможно ли покинуть Штаты без него, выслать деньги и организовать его перелет позднее? Юрист наклонился над своим столом, кинул быстрый взгляд на фотографию собственных детей в рамке. «У вас пятнадцатилетний сын, – сказал он, – и вы серьезно обдумываете возможность улететь на другой континент и оставить его одного. Вы в своем уме?»
Конечно же, она не собиралась улетать без него. Если он не ехал, то и она не могла. Все, что происходило бы дальше, происходило бы полностью на условиях Джо.
Клэр почти ни с кем не попрощалась нормально. У нее не было ни эмоционального, ни психологического ресурса, чтобы организовать вечеринку перед отъездом или что-то, хоть отдаленно напоминающее ее. Она чувствовала себя виноватой. От нее ожидалось что-то подобное, но она просто не могла заставить себя натянуть маску счастливой женщины. Все, что она могла, – залезть в такси до аэропорта (на самом деле это был лимузин, так родители попытались сделать день особенным для Джека и Люси) с ужасным подавляющим чувством, что она растворяется в тумане, бесшумно и постыдно сбегает через черный ход.
Джо появился дома, когда до выезда осталось меньше часа.
Яблоко от яблони…
Как же чувствовал себя Джо, покидая Нью-Хейвен – место, где он прожил большую часть жизни? Ему только исполнилось шестнадцать, и, хотя Клэр не одобряла его друзей, у него еще была социальная жизнь: люди, с которыми он тусовался и принимал наркотики. Возможно, ему было грустно прощаться с кем-то из них?
Сидя на скамейке в парке Рут, игнорируя первые капли начинающегося дождя, Клэр думает об этом пару минут. Правда в том, что они не знали, что чувствует Джо. Было совершенно невозможно спросить у него о таком.
Джо не говорил, что ему не хочется уезжать. Но, с другой стороны, казалось, что ему наплевать вообще на все. Во время назначенной судом терапии в Нью-Хейвене консультант центра сделал пометку в записях: «Удивительно, насколько мало его волнует собственная жизнь».
Клэр, однако, вспоминает одно исключение: «Он отчаянно хотел познакомиться с биологическим отцом».
После тяжелого расставания с отцом Джо Клэр держала с Марком непостоянный контакт через его мать, которая хотела принимать участие в жизни внука.
Клэр знала, что у Марка начались проблемы со здоровьем, когда ему исполнилось тридцать, в какой-то момент ему поставили диагноз «параноидальная шизофрения». По словам его матери, препараты помогали Марку оставаться в норме. Он справлялся, но и особенно успешным его нельзя было назвать. У него были довольно серьезные проблемы с алкоголем. Марк мог допиться до того, что не стоял на ногах, пропить все свое пособие, а потом, поскольку он не работал, жить на бобах до следующей выплаты. Несмотря на все это, когда он услышал, что сын возвращается в Британию, Марк захотел с ним встретиться.
Сегодня Клэр трудно отделить те немногочисленные беседы, что она имела с Джо по этому поводу, от множества теорий и интерпретаций, которые появились в ее собственном мозгу. Но она ясно помнит один разговор – редкий момент искренности, – когда Джо сказал ей, что семья отчима кажется ненастоящей, как будто он к ней не принадлежит.
Джо предположил, что у него больше общего с другой половиной своей семьи – той, где ни у кого не было научной степени.
Примерно через месяц после переезда в Кардифф Джо рухнул на сиденье автобуса до Кембриджа. На нем были мешковатые джинсы и толстовка с ругательством поперек груди.
Клэр считает, что Джо надеялся найти свое место в жизни, проведя какое-то время с биологическим отцом, – понять, кто он есть и чего хочет. Джо собирался погостить пару недель. Но прошло только несколько дней, и зазвонил телефон Клэр.
В голосе Марка звучала паника. Он сказал Клэр, что не справляется. Это был кошмар. Все, чего хотел Джо, – пить и принимать наркотики. Марк не мог его контролировать. Он не знал, что делать в такой ситуации.
По возвращении в Кардифф Джо был абсолютно раздавлен. Он накрутил себя до предела. «Даже мой чертов отец меня ненавидит».
В ту ночь Джо набрел на парк Рут и всю ночь пил крепкий сидр и курил марихуану с рыбаками, которые ставили палатки на берегу озера и удили в холодной темной воде.
Много лет спустя Марк покончил с собой в годовщину смерти сына.
Если говорить тихо
Клэр нелегко описывать этот период. «Он так и не избавился от американского акцента, – говорит мне она, – от протяжных гласных. Но его речь замедлилась. Она стала невнятной, невыразительной. Он звучал, – она запинается, – как будто он идиот».
Эта перемена в речи Джо была резкой и значительной – Клэр испугалась. Она была убеждена, что с ним что-то на самом деле не так, что это не просто подростковый бунт. Должно было быть что-то еще. Она потащила Джо к врачу, а тот отправил его на психиатрическую оценку.
Они сидели в маленькой комнате, было душно. На низком столике стояла упаковка салфеток и пустая бутылка из-под воды. Специалист по психическому здоровью («психиатр, или психолог, или кто он там был») задавал Джо вопросы о его настроении, мыслях и тревогах. О чем ты в последнее время думаешь? Веришь ли ты во что-то, во что не верят другие? Чувствовал ли ты когда-нибудь, что не хочешь больше жить? Не кажется ли тебе, что другие люди могут слышать твои мысли? Пытался ли ты покончить с собой? Думаешь ли ты иногда о том, как причинить вред другим людям? Такие вещи.
Джо отвечал на вопросы.
Клэр рассказала о том, как изменился голос сына. Но это не подходило под описание хоть какого-нибудь симптома. К тому же проводивший оценку человек никогда не слышал, как Джо говорил раньше. Никто в Кардиффе его не знал. И его новый голос не был особенно странным. Только мать была убеждена в том, что он поменялся.
Джо все это не заботило.
Отчаяние Клэр все росло. «Они не верили, что с ним что-то не так».
Он не слышал голосов, у него не было очевидно параноидальных или странных мыслей, не было депрессии. Ему не предложили никакой помощи. Его оставили на произвол судьбы.
Эд твердо знал, что нужно делать, и даже через пелену усталости Клэр могла его понять.
Но это не значило, что ей этого хотелось.
Они прожили в Кардиффе уже пару месяцев. Джек и Люси начили ходит в новую школу.
Семью мог разбудить шум в три часа ночи, но из спальни выходила одна Клэр, только чтобы найти Джо, шатающегося, пьяного, ищущего деньги, прячущего наркотики. Его могло стошнить, он мог «отключиться» прямо на кухне. Иногда он был не один, он мог привести «последних людей, которых желаешь видеть в своем доме».
