Наши самые твердые убеждения – как все устроено и как на самом деле работает наш мир – должны быть подкреплены вескими доказательствами. Однако мастера чуши общаются так, словно данное правило к ним никак не относится. Историк науки и профессиональный скептик Майкл Шермер выразил это так:
«Истории о том, как ваша тетушка Мэри исцелилась от рака просмотром фильмов братьев Маркс или принимая экстракт печени кастрированных цыплят, ничего не значат. Рак мог перейти в стадию ремиссии сам по себе, как иногда случается, или же это мог быть неправильный диагноз… На самом деле нам нужны контролируемые исследования, а не пустые истории. Нам нужно 100 испытуемых с раком, все с точным диагнозом. Затем 25 из них должны посмотреть фильмы братьев Маркс, 25 – фильмы Альфреда Хичкока, 25 – новости, а остальные 25 – ничего вообще. Далее необходимо рассчитать среднее число ремиссий, характерных для данного типа рака, и проанализировать данные, есть ли между группами статистически значимые различия. Если они обнаружатся, нам неплохо бы подтвердить их, сверившись с другими учеными, которые проводили свои независимые исследования, до того как проводить пресс-конференцию, заявляя, что мы нашли лекарство от рака»
[167].
Полагаться на доказательства в форме историй удобно, так как для этого требуется наименьшее количество усилий для подтверждения заявления. Тем не менее, делая выводы исключительно из ненадежных доказательств, мастера чуши обеспечивают значительные изъяны своим суждениям
[168]. Они склонны принимать ценность того, что подтверждает их высказывания (считая свои «попадания») при этом игнорируя все, что им противоречит (не обращая внимания на «промахи»). Они делают смелые предположения, опираясь лишь на несколько наблюдений, переключая внимание окружающих с мысли, что резкие утверждения требуют четких доказательств.
И, возможно, самым печальным для профессоров статистики является тот факт, что мастера чуши склонны объединять наблюдения об отношениях между явлениями (корреляция), например крик петуха и восход солнца, с мыслью, что одно явление влечет за собой другое (причинность).
Псевдоглубина
Он обаятелен с рождения и умеет подать себя, носит костюмы как мудрец и очки Кларка Кента (Супермена) со стразами в оправе, а еще говорит с явным индийским акцентом. Его зовут Дипак Чопра, и он выдающаяся фигура движения нью-эйдж, чьи книги и видео сделали его одним из самых известных и богатых представителей альтернативной медицины. Дипак учился на терапевта и эндокринолога, но заявляет себя специалистом по «идеальному здоровью» и трансцендентной медитации. Он стал популярен в 1993 году после интервью о своих книгах на шоу Опры Уинфри. Никто не может дотянуться до глубины идей так, как Дипак Чопра. Посмотрите на этот пост в его Twitter
[169]:
Цель существования заключается в осведомленности существования. Оно спонтанно развивается как творческое начало и разнообразие выражений. Я и мое – фикции. Единственная реальность – чистое сознание. Все остальное – ощущения изображения эмоции и мысли. Все истории придуманы.
Вы что-то поняли? Хотя звучит как невероятно глубокая мысль, я, честно, не имею ни малейшего представления, что это значит.
Став знаменитостью, Дипак активно начал продвигать псевдоглубину. Подобный язык намеренно усложнен использованием преувеличений, неоднозначных отсылок, профессиональной лексики, модных слов и авторитетных заявлений о компетентности в областях, неподвластных окружающим.
Дипак верит, что человек может обрести идеальное здоровье, освободившись от болезней, боли и старения. Он говорит о «квантовом механическом теле», созданном не из материи, а из энергии и информации. Дипак считает, что настрой способен предотвращать хронические болезни, потому что «старение человека текуче и переменчиво, оно может ускоряться, замедляться, на время останавливаться и даже идти в обратном направлении»
[170].
В 2015 году психолог Гордон Пенникук и его коллеги выпустили статью, посвященную исследованию восприятия и определения псевдоглубокой чуши. Они попросили респондентов оценить глубину различных цитат. Некоторые были сгенерированы случайно, а некоторые взяты с аккаунта Дипака в Twitter, так как там содержится множество примеров. Неудивительно, что Пенникук с коллегами не обнаружили значительных различий в восприятии глубины цитат Дипака и их искусственно созданного специальным алгоритмом подобия
[171].
Приправленная псевдоглубиной даже самая отъявленная чушь (например, «Повседневная реальность – мир сновидений, проецируемый сознанием») может показаться на самом деле глубокой
[172]. Однако утверждения Дипака псевдоглубоки не просто потому, что я не могу их понять. Они являются таковыми, поскольку, даже если бы противоположность утверждений была истинной (или же ложной), это бы ничего не изменило. Философ Д. А. Коэн предложил удобный тест, с помощью которого можно определить, является ли загадочно звучащее утверждение чушью
[173]. Этот тест непрояснимой неясности требует ответить на такой вопрос: «Имеет ли утверждение другой эффект, если его перевернуть?» Представьте следующее утверждение: «Скрытое значение трансформирует беспрецедентную абстрактную красоту». Если обратное утверждение: «Явное значение трансформирует беспрецедентную абстрактную красоту» (или «Скрытое значение трансформирует повсе-дневное конкретное уродство») оказало бы другое влияние на реальность, то утверждение нельзя назвать псевдоглубокой чушью. И наоборот, если между утверждением и его противоположностью нет разницы во влиянии на реальность, это псевдоглубокая чушь. Она состоит из бессмысленных модных слов, которые вводят в заблуждение и затмевают значение выражения. Это позволяет людям заполнять пробелы любым значением, которое они могут туда вложить. И в то же время Дипак звучит как настоящий гений.
