Исследование Милгрэма помогло нам понять степень влияния, которое авторитетные люди оказывают на наше поведение. Участников убедили, что они наносят все более сильные и болезненные удары током другому участнику, который на деле подыгрывал экспериментаторам. Несмотря на то что респонденты могли слышать, но не могли видеть актера, было очевидно: с каждым ударом тока он «испытывает боль». Эксперимент продолжался, и сила тока становилась все сильнее. Если участник начинал сомневаться или пытаться отказаться, экспериментатор вмешивался, говоря следующие фразы: «Пожалуйста, продолжайте», «Эксперимент требует, чтобы вы продолжили», «Абсолютно необходимо, чтобы вы продолжили» и «У вас нет другого выбора, вы должны продолжать». Это все чушь. Участник не был обязан что-либо делать. На самом деле любой мог остановиться в любой момент, не навлекая на себя никаких последствий. Вопрос состоял в том, как далеко зайдут респонденты, если единственным влиянием останутся приказы продолжать, выдаваемые авторитетным человеком?
Что бы вы сделали? Как долго продолжали бы бить током другого человека? Большинство удивляется, обнаружив, что многие участники эксперимента Милгрэма подчинялись до конца. Несмотря на крики актеров и уровень тока, превышающий 400 вольт, респонденты слушали авторитета.
Повторяя условия эксперимента, Бег дополнительно оценивал Большую пятерку личности. Как и ожидалось, люди, чья доброжелательность оценивалась выше всего, с большей вероятностью продолжали бить током людей по напоминанию ведущего игрового шоу. Будучи приятными, теплыми и милыми людьми, какими часто и являются доброжелательные, они зачастую не могли критически анализировать и отвергать чушь. Поэтому техники, используемые несущими чушь, особенно эффективно работают на таких людях. Они могут в большей степени проявлять склонность к публичному одобрению непроверенной информации и подчиняться с большей готовностью.
Что же насчет очень доверчивых? Вы можете предположить, что недоверчивые лучше определяют чушь, чем доверчивые, однако существующая литература по вопросу опровергает данную мысль
[82]. Японский социальный психолог Тосио Ямагиси вместе с коллегами собрал удивительные данные, свидетельствующие, что доверчивых труднее обмануть
[83]. Ученые дали испытуемым ряд опросников, чтобы определить, насколько они доверчивы в целом. Затем выдали краткие описания персонажей в конкретной ситуации, иногда сопровождаемые дополнительной положительной или отрицательной информацией о герое, а иногда без нее. В случае отсутствия дополнительной информации доверчивые с большей вероятностью говорили, что персонаж в общем заслуживает доверия, в отличие от недоверчивых. При этом, когда дополнительная информация оказывалась негативной, доверчивые меняли мнение о надежности персонажа быстрее, чем недоверчивые. Таким образом, они чувствительнее к подсказкам, которые могут указывать на ненадежность. И частично именно в этом и заключается обнаружение чуши: обращать внимание на подсказки, указывающие на чушь, если они доступны. Чушеверный человек не просто доверчив. Скорее он не видит сигналы чуши или не реагирует соответствующе.
Контекстуальная чушеверность: Ситуации, в которых мы оказываемся
В 1971 году группа психологов под руководством Филипа Зимбардо решила, что отличной идеей станет превращение их лаборатории в имитацию тюрьмы
[84]. Личные кабинки переделали в «тюремные камеры», и для заполнения помещений набрали студентов, которым случайно присвоили роли тюремщиков и заключенных. Пояснив, что жестокость со стороны тюремщиков – это часть игры, поскольку она необходима для эффективной работы исправительных учреждений, Зимбардо с коллегами наблюдали за происходящим
[85]… И увидели, как здоровые и адекватные студенты становятся заключенными, испытывающими такой стресс, что поддельная тюрьма стала похожа на настоящую. Многие заключенные вели себя как зомби, подчиняясь унизительным приказам студентов, преобразившихся в безжалостных и бесчеловечных тюремщиков. Результаты были такими неожиданными и ошеломительными, что исследование остановили на шестой день, несмотря на то что оно должно было длиться два месяца. Сейчас оно известно как «Стэнфордский тюремный эксперимент», – и это отличный пример того, что происходит, когда одной группе людей вручают абсолютную власть над другой, приниженной группой, в такой бесчеловечной среде, как тюрьма. Оно показало огромное влияние ситуации на убеждения, ценности и поведение людей.
Ситуация, в которой оказывается человек, влияет на то, как он думает, что чувствует и как себя ведет. При этом роль, которую контекст оказывает на поведение, зачастую игнорируют или забывают
[86]. Может, я и хотел бы поверить, что реклама попкорна и сладостей в кинотеатре не влияет на мой голод и стремление выкинуть деньги на слишком дорогие закуски, однако от моего желания никак не изменится тот факт, что они, скорее всего, еще как влияют. То же касается и чуши. Контекст вносит вклад в чушеверность людей.
Эллен Лангер, психолог из Гарвардского университета, вместе с коллегами продемонстрировала потрясающий пример силы контекста
[87]. Они изучали людей в очереди к библиотечному ксероксу. Экспериментаторы, будучи инкогнито, подходили к ксероксу без очереди. А затем говорили человеку, которого оттеснили, одну из трех фраз. Иногда просили уступить им, не объясняя причины: «Извините, у меня пять страниц. Можно я использую ксерокс?» В других случаях обращались с просьбой и объясняли настоящую причину: «Извините, у меня пять страниц. Можно я использую ксерокс, я очень тороплюсь». А в третьем обращались с просьбой, подкрепляя ее сомнительной причиной, на самом деле ничего не объяснявшей: «Извините, у меня пять страниц. Можно я использую ксерокс, потому что мне надо сделать копии?» Представьте, что вы спокойно стоите в очереди, и тут какой-то незнакомец говорит вам что-то из этого. Как бы вы отреагировали?
