– Не знаю, стоит ли это делать. Полиция следит за ней, и
если я попытаюсь это проделать, то дам в руки хороший козырь против себя.
– Почему?
– Потому что на пистолете есть мои отпечатки.
Делла сделала остро отточенным карандашом пометку на уголке
блокнота.
– Странное какое-то убийство, – сказала она. – У нас никогда
не было ни подобного дела, ни такого предварительного гонорара, какой заплатил
Брунольд.
Мейсон кивнул.
– Хотел бы я знать, – сказал он, – где я могу увидеть Берту
Маклейн. Она не оставила нам адрес?
– Нет, только телефон Гарри. И то лишь на букмекерскую
контору.
– Попробуй туда дозвониться. Может быть, тебе сообщат другой…
Делла кивнула.
– Еще кому-нибудь позвонить?
– Да. Позвони Бассетам. Скажи Дику, что мне срочно нужна его
мать, это важно. А еще попробуй…
Зазвонил телефон. Делла сняла трубку, внимательно выслушала
и повернулась к Мейсону:
– Знаете, где нашли вашу машину?
– Нет. Где же?
– Возле полицейского участка. Звонят из отдела дорожного
движения. Кто-то поставил ее там, возле пожарного гидранта, около двух часов
ночи. Они спрашивают, не была ли она украдена.
Мейсон поморщился:
– Скажи им, что машину не воровали. Скажи, что ее там
поставил я сам.
Делла убрала ладонь от мембраны, послушала и, снова накрыв
мембрану рукой, сказала Мейсону:
– Она в двадцатиминутной парковочной зоне. С девяти утра они
каждые двадцать минут наклеивают на стекло штрафную квитанцию.
– Пошли за ней кого-нибудь из ребят и дай ему открытый чек,
– сказал Мейсон. – Только пусть держит язык за зубами. Ты представляешь себе
эту маленькую чертовку? Взять машину и поставить ее у здания полиции.
– Вы думаете, что это сделала она? Или, может быть, полиция
поймала ее и заставила подъехать к участку?
– Не знаю.
– Если это проделала полиция, то над вами зло посмеялись,
поставив машину в двадцатиминутной парковочной зоне, – ведь они знают, что вы
не посмеете заявить об угоне, поскольку сами разрешили девушке взять машину.
Он кивнул и направился в кабинет.
– Пусть смеются. Но хорошо смеется тот, кто смеется
последним… Глаза у тебя?
– Вы имеете в виду те глаза, которые принес Дрейк?
– Да.
Она открыла ящик стола и достала коробку с глазами.
– Меня бросает в дрожь, когда я смотрю на них.
Мейсон открыл коробку, достал пару глаз и положил их в
жилетный карман.
– Остальные убери в сейф, – сказал он. – Постарайся, чтобы
никто их не видел. Эти глаза – наш с тобой маленький секрет.
– Что вы собираетесь с ними делать?
– Не знаю. Это зависит от того, что произойдет дальше с
Брунольдом. Я жду его следующего шага.
– И каков он будет?
– Он попросит меня стать его адвокатом по делу об обвинении
в убийстве.
– А с вами ничего не случится, если вы вмешаетесь в это
дело? И не будет ли против вас протестовать сержант Голкомб?
– Ничего, пока не обнаружат отпечатки моих пальцев. Пока
полиции об этом ничего не известно. Возможно, на меня будут в претензии за
исчезновение Хейзл Фенвик, но это не страшно. Тем более сейчас у нас новый
окружной прокурор, так что, думаю, все будет в порядке. Естественно, что он
готов наказать виновного, но не станет судить невиновного.
– Вы хотели бы, чтобы я записала весь разговор с Брунольдом?
– Нет, пока подождем. Посмотрим сначала, кого нам придется
представлять, прежде чем предпримем какие-то шаги, – ответил он и ушел в свой
кабинет.
Он сел в кресло и стал просматривать газеты. Вскоре зазвонил
телефон.
– Я дозвонилась Гарри Маклейну. Он держался очень
независимо, но все же дал телефон сестры. Я говорила с ней, и она сказала, что
скоро придет к вам и приведет брата, если ей это удастся. А еще она сказала,
что ей самой очень нужно видеть вас.
– Она сказала, что ей нужно?
– Нет, не сказала… Я послала одного парня за вашей машиной.
Звонил Пол Дрейк и интересовался, когда вы сможете его принять.
– Скажи Полу, чтобы шел ко мне. Как только придет Берта
Маклейн, поставь меня в известность. Если полиция не нашла Фенвик, возможно,
что и она позвонит, скорее всего используя вымышленное имя. Так что, если будет
звонить какая-либо таинственная незнакомка, постарайся завлечь ее сюда. Будь
тактичной, но настойчивой. Полу скажи, чтобы шел прямо ко мне в кабинет. Когда я
вызову тебя, захвати блокнот.
Он повесил трубку и снова углубился в газету, но не прочитал
и полстолбца, как в дверь постучали. Он открыл ее и увидел Пола с его неизменно
насмешливым выражением лица.
Мейсон хитро посмотрел на него.
– Ты выглядишь, как будто спал спокойно всю ночь.
– Это тебе кажется. Я спал не больше двадцати минут.
– Где ты был? – спросил Мейсон, вызывая звонком Деллу.
– Утром я вздремнул в парикмахерской. Я предпочел бы, чтобы
ты мыслил столь бурно в рабочие часы. Странно, почему тебе нравится, когда твои
сотрудники работают по ночам?
– Я же не виноват, что убийцы нападают на свои жертвы в
нерабочее время. Ну как, нашел что-нибудь?
– Кое-что есть. Я поставил на ноги двадцать оперативных
работников. Надеюсь, что у тебя клиент с толстым кошельком.
– Будем надеяться. Ну так что у тебя?
– Одна интересная сказка.
– Садись и рассказывай.
Пол Дрейк уселся в кресло, упершись спиной в один
подлокотник, а ноги перекинув через другой. Вошла Делла Стрит, улыбнулась
детективу и села.
– Я вернусь к добрым временам романтических измен и
предательств, которыми так славилась Викторианская эпоха.
– Что-что?
Дрейк достал сигарету, закурил ее и с удовольствием
затянулся.
– Я нарисую вам картину прекрасной провинциальной общины,
процветающей, счастливой и полной предрассудков. Ударение на слове
«предрассудки».
– Почему? – спросил Мейсон.
– Потому что такой уж была эта община. Каждый знает, что
делает другой. Если девушка надела новое платье, дюжина языков начинает судить
о том, где она его взяла.
