Теперь, сделав дело, она сварит себе крепкий кофе. Сколько времени? Три часа!
Еще одна загубленная ночь.
17 сентября 1985 года
Говорила же я тебе, Анри: у старой Матильды еще есть силы, надо верить!
Она стояла, накинув на плечи плащ, как будто в кухне было холодно, и прихлебывала дымящийся кофе.
Признаю, Анри, что мне повезло, но ты помнишь, что говорил Наполеон? Никогда не стоит забывать. Она сказала это ему, когда он недавно заезжал, или только подумала? Она уже не помнила.
Было четыре часа утра. Теперь немного получше, но сколько работы! И как дурно начался день!
— Вы только взгляните на эту свинью! — взвыла она, едва поднявшись в спальню.
Расстеленные на полу старый ковер и одеяло были предназначены для того, чтобы впитать кровь того типа, которого ей прислал Анри. Так ведь надо же, кровь протекла на палас. Да еще как!
Все промокло насквозь, огромное пятно! Матильда была в ярости. Теперь давай убирай! Кровь и чернила — хуже не бывает.
Ладно, успокоила она себя, что сделано, то сделано, хватит причитать.
Она поступит, как предполагала: закатает его в ковер и одеяло и сбросит по лестнице на первый этаж, от всей души надеясь, что он не застрянет на полпути. Главное, чтобы упаковка не повредилась, чтобы не вылезла ни рука, ни нога, и все будет в порядке. Но действовать надо быстро, пока не наступило трупное окоченение, потому что иначе придется какое-то время подождать, а Матильда была из нетерпеливых. Вдобавок еще крови из него — как из заколотой свиньи! И сомневаюсь, что уборщица будет знать, как все это вычистить; милая женщина из агентства сказала мне, что опыта у той не много, — кстати, я должна была записать, в какой день она придет. Не забыть уточнить.
Она согласно правилам приступила к обыску.
У типа при себе не обнаружилось никаких документов. Естественно.
Он явился в ботинках на каучуковой подошве и при «вальтере-ППК», который она отложила в сторону вместе с ключами от пикапа. Что и говорить, Анри, умеешь ты подобрать персонал. О себе не скажу, но этот тип был хорошим профессионалом. Если честно, мне бы не понравилось, если бы ты отправил ко мне любителя, я бы сочла это оскорбительным!
Предстояло еще обнаружить грузовичок, но прежде необходимо перевязать упаковку.
Она предусмотрительно подготовила рулон скотча, но не рассчитывала, что этот тип упадет наполовину мимо ковра, — потому-то кровь и залила палас; вдобавок для имеющихся у нее сил он оказался тяжелым, очень тяжелым.
На мгновение она задумалась, не стоит ли попросить помощи Лепуатевена.
Воспоминание о соседе вернуло ее мысли к бедняге Людо. Пойти объясниться с этим придурком Лепуатевеном, мысленно отметила она для себя и вернулась к делу.
Приподнимать тело, сантиметр за сантиметром. Задыхаясь как проклятая, Матильда опустилась на колени, снова поднялась, нагнулась, принялась хватать этого типа за плечи, за куртку, за ноги. Это было ужасно. Сколько времени у нее ушло только на то, чтобы придать телу правильное положение? Потом закатать его в ковер. Это было не самым трудным, но она почти выдохлась. Теперь следовало скрепить все скотчем. А для этого опять перевернуть его, провести под телом клейкую ленту, перевернуть на другую сторону и сделать это еще целую кучу раз; а еще эта кровать! Да, кровать в спальне — это очень логично, но если хочешь закатать убийцу в ковер, она мешает.
Матильда развернула к себе стоящий на ночном столике будильник. Бог ты мой, она потратила почти час, чтобы его связать.
Теперь надо будет сбросить труп с лестницы, а это целая история — дотащить его до площадки и придать ему правильное положение, чтобы он скатился точно прямо.
Это серьезный момент. Но Матильда выдохлась. Если этот рулон где-то застрянет, понадобятся силы и энергия, чтобы его освободить, а я сейчас измочалена, Анри, я смертельно устала.
Она оставляет его поперек лестничной площадки, прямо над верхней ступенькой.
Продолжит, когда вернутся силы. Матильда протиснулась между перилами и упаковкой, тяжело спустилась по ступенькам, вошла в кухню. Щенок потерся о ее ноги, она подхватила его, усадила к себе на колени, положила руки на стол, уронила на них голову и в тот же миг уснула.
Поэтому, когда звякнул колокольчик, ей, сбитой с толку, одеревеневшей, одуревшей со сна, потребовалось много времени, чтобы очнуться и сообразить, где она находится. Песик написал в кухне — это первое, что она увидела, подняв тяжелую голову, и это вывело ее из себя…
— Ты что наделал!
Она была в ярости. Щенок забился в угол; она поднялась со стула, двинулась на него — я тебе покажу, мерзкая собака, — но замерла, услышав снова звякнувший колокольчик. Она повернула голову и мгновенно проснулась, потому что у калитки стояли двое в штатском. И от них за версту разило фликами. Они смотрели на нее через широкое окно террасы.
По какому поводу они решили нанести ей визит?
На лестничной площадке лежало закатанное в ковер и готовое пересчитать ступеньки тело наемного убийцы…
У входа в спальню наверху разлилась лужа впитавшейся в палас крови…
Матильда провела рукой по волосам, подошла к застекленной стене и, не выходя на террасу, пригласила:
— Входите, господа, входите!
Вернувшись в кухню, она открыла ящик, достала девятимиллиметровый «люгер», резким движением взвела курок и осторожно положила его на место. Ящик она оставила приоткрытым, так будет быстрее.
Затем обернулась и стала смотреть, как они приближаются к дому по дорожке.
Справа, на полшага впереди, шел начальник — тот, что пониже; за ним молодой; оба плохо одеты, что один, что другой. Казалось, начальник что-то жевал — возможно, жевательную резинку.
Матильда подошла к кухонному столу и в тот момент, когда незнакомцы достигли террасы и остановились перед стеклянной дверью, которую она оставила приоткрытой, отжала половую тряпку.
— Мадам Перрен? — спросил тот, что поменьше ростом.
— Да, это я, не входите, щенок только что нагадил, вы поскользнетесь. Я сейчас.
Они опустили глаза при виде уже немолодой женщины с усталым лицом, тяжело, со вздохами нагнувшейся, чтобы вытереть половой тряпкой сделанную щенком лужу, и одновременно говорившей ему:
— Придется научиться, цыпленочек мой, мамочка не может вот так каждое утро… Садитесь, господа, я сейчас…
Комиссар собрался было достать свою карточку, представиться, но не успел и с удивлением повернулся к помощнику. Она без колебаний впустила их в дом, она не знает, кто они, она предлагает им присесть — все это довольно странно и даже обескураживающе.
Тяжело дыша, Матильда закончила свою работу и подошла к ним:
