– Об этом я уже подумал. Будучи не так хорошо знаком с правилами приличия, как вы, я решил проконсультироваться с одним из столпов общества о том, какие занятия позволительны для молодой женщины в вашем положении.
– Каким столпом общества? О чем вы говорите?
Девон удобнее усадил ее у себя на коленях, дотянулся до другого края стола и взял письмо, лежавшее рядом с его тарелкой.
– Сегодня не вы одна получили корреспонденцию. – Он торжественным жестом достал из конверта письмо. – По словам известного эксперта по вопросам траурного этикета, хотя не может быть и речи о том, чтобы пойти в театр или на танцы, разрешается сходить в концерт, посетить выставку в музее или частную художественную галерею. Эта знающая леди пишет: «Существуют опасения, что длительное уединение молодых особ может способствовать развитию меланхолии у подверженных ей. В то время как девушки должны проявлять должное уважение к памяти покойного графа, позволить им несколько невинных развлечений было бы и мудро, и милосердно. То же самое я бы рекомендовала для леди Тренир, чей живой характер, на мой взгляд, не сможет долго выносить однообразную диету из монотонности и одиночества. Поэтому я одобряю…»
– Кто это написал? – воскликнула Кэтлин, выхватывая письмо у него из рук. – Кто мог предполагать… – Она увидела подпись внизу письма и ахнула. – Боже правый, вы советовались с леди Бервик?
Девон усмехнулся.
– Я знал, что ничье другое суждение для вас не будет авторитетом.
Он чуть приподнял Кэтлин на колене. Ее стройная гибкая фигура была заключена в слои шуршащих верхних и нижних юбок, соблазнительные изгибы тела затянуты корсетом. С каждым ее движением вокруг них проплывало легкое облачко аромата роз и мыла. Она напомнила Девону миниатюрный душистый пакетик из тех, что женщины кладут для запаха в гардеробы и комоды.
– Соглашайтесь! Лондон – не такое уж неприятное место, правда? Вы никогда не жили в Рейвенел-хаусе, а он в гораздо лучшем состоянии, чем эти руины. Смените обстановку, посмотрите что-то новое. – Он не удержался и добавил шутливым тоном: – А самое главное – я всегда буду рядом и готов вас обслужить когда пожелаете.
Она насупилась.
– Не называйте это так.
– Прошу прощения: это было грубо, – но, в конце концов, я же не кастрированный самец. – Увидев, что она немного повеселела, он улыбнулся и добавил еще один аргумент: – Считайте, что вы делаете это ради девушек. Они носят траур гораздо дольше, чем вы. Неужели они не заслуживают передышки? Кроме того, им пойдет на пользу лучше познакомиться с Лондоном до начала сезона следующего года.
Кэтлин сдвинула брови.
– Как долго мы там пробудем? Недели две?
– Возможно, месяц.
Кэтлин в задумчивости потеребила пальцами концы его шелкового шейного платка.
– Мы обсудим это с Хелен.
Почувствовав, что она склоняется к согласию, Девон решил ее немного подтолкнуть и категорично заявил:
– Вы должны поехать в Лондон. Боюсь, если вас со мной не будет, я начну искать вам замену: начну курить, например, щелкать костяшками пальцев или того хуже, запью.
Кэтлин повернулась и, положив руки на плечи, с улыбкой предложила:
– Лучше начните играть на музыкальных инструментах.
Девон медленно подтянул ее вперед и прошептал в ее нежные сочные губы:
– Но единственный инструмент, который меня привлекает, – это вы.
Она обвила руками его шею. Ей было неудобно сидеть в таком положении: боком, тело сковывает тугой корсет, – да и ему не лучше. На шею Девону давил жесткий воротник рубашки, которая собиралась складками под жилетом, неприятно тянули эластичные подтяжки. Кэтлин сама завладела его губами и принялась играть его языком так, как лакает кошка, и одного этого хватило, чтобы мгновенно привести его в полную готовность. Продолжая его целовать, Кэтлин попыталась освободиться от платьев, потянув вниз юбки, и чуть не свалилась на пол, чем весьма позабавила Девона. Он подтянул ее повыше и, несмотря на массу ткани, разделявшей их тела, она сумела его оседлать. Это было нелепо: вдвоем корчиться на дурацком стуле, – но ему безумно нравилось обнимать ее. Она медленно опустила руку вниз и через ткань брюк чуть сжала его восставшую плоть. Он аж подскочил. Через мгновение его руки уже пустились в путешествие под ее юбками. Он нашел разрез на ее панталонах, потянул за края ткани, и шов с треском разорвался, открыв влажную плоть, к которой он стремился. Кэтлин застонала, бедра ее подались вперед, когда он ввел в нее два пальца. Благоразумие было отброшено, и сейчас имело значение только одно – как можно скорее оказаться в ней. Он убрал руки из-под ее юбок и стал торопливо расстегивать брюки. Кэтлин попыталась ему помочь и тоже взялась за неподатливые пуговицы. В результате их общих усилий процесс только замедлился, и они каким-то образом оказались на полу: Кэтлин сидела на нем верхом, а юбки ее раздувались над ними, словно какой-то неземной гигантский цветок.
Под массой ткани его обнаженная плоть нашла вход в ее лоно, но не успел он направить Кэтлин, как она сама опустилась на него, и ее тугое влажное лоно приняло его так глубоко, как никогда раньше. От этого ощущения они оба вздрогнули и застонали, ее бархатистая плоть, пульсируя, сомкнулась вокруг его плоти. Ухватив его за плечи, Кэтлин хотела принять обычное положение, чтобы он оказался сверху, но Девон крепко взял ее за бедра, удерживая в положении наездницы, а потом помял ягодицы, наслаждаясь их формой и упругостью. Кэтлин выглядела совершенно ошеломленной, когда он стал показывать, как двигаться, делая толчки вверх и медленно опуская ее обратно, так что она скользила по всей длине его естества. Это было так необычно, что она ахнула.
Кэтлин начала неуверенно двигаться, лицо ее залилось краской. Повинуясь инстинкту, она чуть изменила положение, и движения ее становились все увереннее. В конце каждого такта она наклонялась вперед, так чтобы поглощать его толчки вверх.
Черт, было ощущение, что она скачет на нем верхом! Она наслаждалась этой скачкой, движения теперь были скорее агрессивными, и это так разожгло его, что он взмок, по лбу его тек пот. Он закрыл глаза и попытался совладать с собой, но в таком темпе, который она задала, это было чертовски трудно, даже невозможно.
– Милая, помедленнее, – пробормотал он хрипло и обхватил ее бедра руками. – Я не выдержу.
Она сопротивлялась, ее тело жаждало наслаждения, Девон чувствовал, что кульминация неотвратимо приближается, нарастает, как бы он ни старался ее отсрочить.
– Кэтлин, – процедил он сквозь зубы, – я не могу… не могу сдержаться…
Но она ничего не слышала, продолжая скакать на нем, дыхание ее становилось все чаще, она закричала и Девон почувствовал, как ее плоть запульсировала вокруг его фаллоса. Неимоверным усилием воли он заставил себя застыть, каждый мускул его тела окаменел от напряжения. Давая ей время насладиться ощущениями, он заставил себя ждать, хотя от усилий его сердце, казалось, готово было взорваться. Эти несколько секунд были самыми мучительными в его жизни, но больше продержаться не смог: мощный поток сладострастия захлестнул и его. Кряхтя от напряжения, он попытался высвободиться из-под Кэтлин, но он не учел силы ее бедер: мышцы опытной наездницы держали его так крепко, что даже тысячефунтовый арабский скакун не смог бы выбросить ее из седла. С каждым его толчком ее бедра сжимали все крепче, и это было выше его сил.
