– Он что-то с тобой сделал? – В глазах Ареса вспыхивает ярость, и я удивляюсь. – Он тебя тронул?
Качаю головой.
– Нет, слава богу, меня вовремя услышали.
Он сжимает мою руку, и я чувствую нежность его ладоней.
– Все позади, все будет хорошо.
Он улыбается мне, и в первый раз это не самодовольная или насмешливая, а искренняя улыбка, настоящая, та, которую он не показывал мне раньше, и я чувствую, что мое сердце начинает биться чаще. Арес Идальго так искренне радуется тому, что со мной все в порядке, что я испытываю глупое желание поцеловать его.
И только сейчас я понимаю, что мы с ним никогда не целовались, несмотря на то, что делали друг с другом. Почему ты никогда не целовал меня? Я хочу спросить его, но не решаюсь, не сейчас.
К тому же что я получу от этого? Вместе мы не будем. Он был нежным и добрым, вел себя как прекрасный джентльмен, но это не значит, что его взгляды изменились, как и мои. Арес гладит большим пальцем тыльную сторону моей руки, вырисовывая круги, и мне хочется его поблагодарить.
– Спасибо, правда, не нужно было все это делать. Большое спасибо, Арес.
– Всегда к твоим услугам, ведьма.
Всегда…
От его слов в животе становится щекотно, а сердце бьется чаще.
Он приближается и берет мой подбородок.
– Что ты делаешь?
Он осматривает травмы на моем лице.
– Не думаю, что тебе нужно что-либо принимать, но если очень больно, то можешь выпить обезболивающее. С тобой все будет в порядке.
– Ты теперь врач?
Арес смеется.
– Пока нет.
– Пока нет?
– Хочу поступить в медицинский, когда закончу школу.
Я удивлена.
– Правда?
– Чему ты удивляешься?
– Я думала, ты будешь изучать менеджмент или юриспруденцию, как твой отец и брат.
– И работать в компании моего отца?
– Никогда бы не подумала, что ты можешь быть врачом.
Хотя ты был бы очень красивым врачом.
– Никто не думает. – Он кривит губы. – Я уверен, что мои родители и Артемис считают так же.
– Они не знают, что ты хочешь быть врачом?
– Нет, ты первая, кому я об этом говорю.
– Почему? Почему я?
Вопрос срывается с моих губ прежде, чем я успеваю заткнуться, и Арес отводит глаза.
– Не знаю.
Я прикусываю язык, чтобы больше ни о чем не спрашивать.
Он встает.
– Мне пора, я обещал Аполлону, что отвезу его в приют.
– В приют?
– Ты задаешь много вопросов, Ракель. – Он не упрекает. – Аполлон берет щенков, когда у мамы хорошее настроение и она разрешает, дай ему волю, и у нас дома будет бегать стая собак.
– Аполлон очень милый мальчик.
Арес становится серьезным.
– Да, это так.
– Передашь ему привет?
– Скучаешь по ночам с ним?
И теперь он неуравновешенный.
– Арес, я забуду, что ты это сказал, потому что пока ты вел себя очень хорошо.
Уходи, пока не испортил момент, греческий бог.
Арес открывает рот, чтобы что-то сказать, но закрывает его и наконец произносит:
– Надеюсь, скоро тебе станет лучше. Если что-нибудь понадобится, дай знать.
– Со мной все будет в порядке.
У меня нет телефона, чтобы написать тебе.
Я хочу сказать это, но не хочу звучать странно, и, может, он сказал об этом из вежливости и на самом деле не ждет, что я ему напишу.
Арес вылезает через окно, а я падаю обратно на кровать. Смотрю на потолок и вздыхаю.
* * *
Дани озадачена.
Она не моргает, не двигается, не говорит.
Я даже не уверена, что она дышит.
До тех пор, пока она не начинает спрашивать, все ли в порядке, что случилось, нужно ли написать заявление, и когда я отказываюсь, она упрекает меня, что, обвинив этих мужчин, можно помешать им нападать на других девушек. Я правда не хочу, чтобы кто-то еще с этим столкнулся, поэтому мы вместе с мамой и Дани едем в участок, чтобы написать заявление. Я упоминаю тот мост, где они, кажется, часто бывают, в надежде, что полиция найдет их там в поисках других жертв. После мама подвозит нас к Дани домой, потому что у нее смена и она не хочет оставлять меня дома одну.
В уютной комнате Дани я рассказываю ей все, что случилось с Аресом. Ей требуется несколько минут, чтобы все понять. Для нее я слишком резко перешла от слежки за Аресом к спорам за Wi-Fi и близости. Я краснею, вспоминая, что мы делали.
Мы сидим на ее кровати в пижамах, скрестив ноги, между нами стоит чашка попкорна. Мы решили устроить последнюю пижамную вечеринку перед началом занятий.
– Дыши, Дани.
Она дышит, делает глубокий выдох и заправляет свои черные волосы за уши.
– Должна признаться, я впечатлена.
– Впечатлена?
– Да, ты поставила его на место, когда это было нужно, ты смелая. Я очень горжусь тобой.
– Ой, ну что в этом такого.
– Много чего! Я даже не думала, что у тебя с ним что-то будет, не говоря уже о том, что ты поставишь его на место. Браво! – Она поднимает руку и дает мне пять.
Я неуверенно отвечаю ей.
– Это было нелегко, Дани. Ты хорошо знаешь, как он мне нравится.
– Я знаю, что это было нелегко, поэтому и поздравляю тебя, дура.
Я набираю горсть попкорна.
– Иногда я не могу поверить, что у меня с ним что-то было, он всегда был таким недоступным. – Я засовываю в рот столько попкорна, сколько влезает.
– Я тоже не могу в это поверить. Кто бы мог подумать? Жизнь непредсказуема. – Дани медленно ест попкорн.
– Хотя, думаю, он все такой же недоступный. – Вздыхаю. – Он не хочет ничего серьезного со мной, ему нужны развлечения. Даже не знаю, нравлюсь ли я ему.
Дани цокает.
– Ты точно ему нравишься, он ведь увлекся тобой, как минимум он тебя хочет. Парни не тратят время на девушек, которые им не нравятся, это было бы бессмысленно.
– Но он сказал мне со своим дурацким прекрасным выражением лица: «Потому что я тебе нравлюсь, а ты мне – нет», – с горечью повторяю я, стараясь подражать его голосу.
– Если бы ты ему не нравилась, он бы с тобой ничего не пытался. Ничего.
– Хватит, Дани.
