Никто ему не ответил. Только Томас, находящийся в своих мыслях, высвистывал незатейливую мелодию.
Леоф вскоре остыл и перестал загонять своего коня, но на Драдера обращал внимание, как на дерьмо у дороги – обходил и воротил нос.
Вскоре тишина стала въедаться в мозг. Каждый прислушивался не пустились ли за ними в погоню, не спустили ли собак. Новость о том, что за их головы назначена баснословная награда настигла охотников через сутки после отъезда из поместья Дехасти. Гилиам ожидал чего-то подобного и не был удивлён, скорее раздосадован. Ведь все его планы моментально рухнули.
Мартон всю дорогу требовал у королевича ответа на один и тот же вопрос, который уже вызывал тошноту у мужчины.
«Куда направилась Лилиит?».
Тракт с обеих сторон обступили тёмные хвойные аказирии, тянущиеся к небесам раздвоенными макушками. Дорогу устлали тонкие иголочки. Охотники осадили лошадей, пустив их шагом.
– Ты так и не сказал куда мы едем?
Гилиам усмехнулся. Он давно подготовил им путь к отступлению, хотя и надеялся, что воспользоваться им не придётся. Теперь их дорога лежала на северо-запад к столице королевства. Но в сам Нулбанар мужчина не собирался заезжать. Лучше всего переждать зиму там, где их никто искать не будет.
Поместье Велда Конви пустовало с весны. Именно тогда королевич отправил письмо в совет от лица далёкого родственника старшего из братьев. Который сейчас стал бургомистром в городе Йосфринде за чертой Рощи Первородных.
– Мы отправляемся на зимовку, друзья.
– Но осень только наступила, а ты уже говоришь о зиме, – Томас впервые вступил в разговор.
– Нам не помешает временно скрыться с глаз мира. Совет думает, что в поместье ныне живёт двоюродный племянник Велда со своей семьёй. И мы не будем их переубеждать. Нам нужно временное убежище, пока мы не наберёмся сил и не сможем выступить против Ордена Теневых.
– Нас семеро, – протянул Леоф.
– Шестеро, – буркнул Мартон. – Потому что этот говнюк не желает говорить куда направилась моя ученица.
– Твоя ученица вернётся, – фыркнул воин. – Она дала слово.
– Лилиит даже не знает куда мы направляемся, – встрял Драдер. – Как она нас найдёт там, где ты собираешься прятаться от всего мира?
– Эта девушка не так проста, – улыбнулся мужчина. – Иначе я не обратил бы на неё своё внимание.
Последняя фраза прозвучала как-то странно. Но на это обратил внимание только Мартон, которого заботила судьба дочери его друга. Что сказал бы Хельмунд, узнав, что его дочь стала на путь, который был проклят множество веков назад?
– У нас есть план действий?
Гилиам нахмурился:
– Для начала, нужно развить в себе умения, которые всё ещё спрятаны.
– Ты ведь для этого ходил к Шагроду тем вечером, королевич? – Мартон покачивался в седле, устремив свой взгляд на макушки высоких деревьев, что чесали небосвод.
– Да, – признался воин. – Я требовал ответа…Но это было так же глупо с моей стороны, как и вера в свои силы во время поединка. Он ничего не сказал, лишь посмеялся надо мной.
– Мы опять в тупике?
– Не совсем, – Гилиам вытащил кулон, что ранее принадлежал Фецилле Дехасти. – У нас есть то, что символизирует амулет нашего бога.
Воин надел украшение на шею. Кулон блеснул чёрным камнем в центре, будто в зрачке ока отразился блик светила.
Глава 16: Первородная
Утро наступило, как всегда, неожиданно. Первые лучи лизнули землю, предвещая появление светила, запели птицы, журчание воды усилилось в несколько раз.
Из домика в лесу вышла девушка. Волосы её были обрезаны по плечи. Растирая заспанное лицо ладонями, она сделала шаг вперёд и замерла. Перед её взором раскинулась небольшая поляна с голубым озером. У самой кромки стоял молодой оленёнок на тонких длинных ножках. Он вскинул мордочку и посмотрел на незнакомку, в глазах которой застыл ужас.
– Не золотой, коричневый, – зашептала себе под нос Лилиит, убирая руки от лица и пытаясь выхватить меч, который остался в доме ведуньи.
– Ты моя гостья, а значит, никто тебе вреда тут не причинит.
Эфрикс стояла у порога и наблюдала за охотницей. Длинные белые волосы доходили ей до пят, а в глазах плясали смешинки.
– Если пойдёт дождь, его шкура пожелтеет, а рога удлиняться. Твоя интуиция тебя не обманула. Но сейчас он просто олень с большими глазами.
Охотница сглотнула и кивнула головой.
Животное припало к воде, позабыв о человеке.
– Пройдёмся.
Это был не предложение и девушка последовала за ведуньей вглубь чащи. Деревья расступались перед Эфрикс.
– Я удивилась, увидев тебя утром на своём пороге. Что привела тебя в такую даль, охотница из селения Гудрас, дочь Хельмунда и Фриды?
– Я прибыла к Первородной с просьбой наделить меня силой и знаниями. Поделиться со мной тем, что когда-то она дала моему богу.
Старуха рассмеялась. Громко и звонко. Ей вторили птицы, сидящие на ветвях лиственных деревьев.
– Мудра не по годам. Стара не по жизням. Хорошо, девочка, я услышала твой зов. Но ведь не только по сей причине ты оказалась у моего дома. Или я ошибаюсь?
– Нет.
Двое шли по узкой тропке, виляющей и ведущей туда, где не бывали даже боги. Небо просвечивалось голубыми лоскутками сквозь кроны высоченных деревьев с толстыми чёрными стволами. Охотница молчала, Первородная её не торопила. Лишь единожды замедлила шаг и поймала левую руку гостьи. На запястье девушки была намотана фиолетовая лента.
– Редкий цвет. Ведь последнее время циниста не цветёт. Знаешь? Мир сошёл со своей оси. Что-то меняется и очень сильно. Я чувствую это.
– Знаю. Это подарок Рэйнера. Я обрезала волосы, но с ней расстаться не могу.
Ведунья кивнула головой. Она помнила мальчишку, которому Сэлис переписала судьбу, отвадив от жрицы, что выбрал старейшина в Ночь Огня. Богиня сделала это для того, чтобы парень обратил внимание на Лилиит и не позволил той раньше совершеннолетия покинуть деревню. Но даже самой Судьбе не удалось изменить то, что случиться должно было.
Тропка вывела ведунью и её гостью на поляну, сплошь укрытую яркими фиолетовыми цветами. Они тянули свои головки с множеством мелких лепесточков к небу, пытаясь насладиться последним теплом и светом.
– Нигде больше не цветёт циниста. Только тут.
Охотница замерла, слыша только стук собственного сердца. Ветер кинул ей в лицо сладким запахом. Бабочка, неслышно шурша крыльями, промелькнула мимо. Зашевелилась трава, расступаясь перед назойливой юркой ящеркой.
– Это последний островок моей силы, охотница. Некогда я была богиней-травницей. Некогда я была в состоянии поддержать гибнущее растение, дать силы ростку и вырастить дерево за несколько часов. Теперь у меня есть только поляна цинисты, которая цветёт круглый год. Это тот островок надежды, что у меня остался.
