Катя смущенно покраснела. Как ни странно, этот простенький комплимент был ей очень приятен. Раньше никто такого не говорил. И только вздохнула: раньше она бы не оценила слов: «держишься с достоинством». Это теперь… К столовой с неизменной книжкой в руке свернула Плющенко. Катя встрепенулась, провожая подругу взглядом. И робко спросила, страшась услышать ответ:
– Луиза Ивановна, а что там с новогодним конкурсом?
– Ах, да, ты ведь болела! – Луиза Ивановна внимательно посмотрела на Катю. Помолчала, потом осторожно сказала: – Первое место занял наш Толик Оболенский, ты, наверное, его знаешь.
– Кто бы сомневался, – пробормотала Катя, с тревогой ожидая продолжения и моля Бога, чтобы ее не оказалось в списке призеров.
– Второе… – Луиза Ивановна замялась, Катино сердце замерло. – Не помню точно, какая-то девчушка из двадцать первой школы, кажется.
– А… третье? – еле слышно выдохнула Катя, цепляясь пальцами за подоконник, ноги едва держали от волнения.
– Значит, Леночка не похвасталась?
Катя отрицательно покачала головой, напряженно глядя на учительницу, в ушах нарастал гул.
– Так она и заняла, Лена Плющенко со своими «Этюдами»! – весело воскликнула Луиза Ивановна. – Разделила третье место с десятиклассником из одиннадцатой школы, по-моему, с Павликом Рокоссовским.
– П-правда? – пролепетала Катя, страшась поверить в свое счастье.
– Конечно. Два призовых места из трех достались нашей школе, по-моему, прекрасный результат!
– И Ленка поедет в Европу?
– Третьего января.
– С Оболенским?
– С Толиком и другими ребятами, там целая группа набирается с Северо-запада, конкурс проводился в каждом городе…
– Здорово! – Катины глаза засияли как звезды.
Забыв про учительницу, она побежала в столовую, чувствуя, что с плеч свалился страшный груз: теперь она могла не думать об украденном стихотворении. Не думать, так как Лена все равно поедет в Европу, ничего непоправимого не случилось.
Катя влетела в столовую как вихрь. Расталкивая ребят, пробилась к раздаче. Выхватила у изумленной Лены поднос – она как раз расплачивалась с кассиром – и ослепительно улыбнулась подруге:
– Поздравляю!
– Ты уже знаешь? – Лена смущенно опустила ресницы.
– Дурочка, я так за тебя рада!
– В самом деле?
– В самом-пресамом!
Катя поставила на стол поднос, и подруги застыли посреди зала, глядя друг другу в глаза. Лена, вдруг поверив, протянула руки:
– Значит, мир?
– Да, – Катя крепко сжала ее пальцы в своих ладонях. – Мир.
– Но я же плебейка, – с лукавым смешком шепнула Лена.
– Не напоминай! Я себя чувствую такой дурой…
Тогда Лена сказала, почти слово в слово повторяя слова учительницы:
– А ты изменилась за эти две недели!
И девочки ушли из столовой, забыв о подносе.
***
На школьный вечер Катя не пошла. Просто не захотела, да и мама посматривала на нее с тревогой. То и дело трогала Катин лоб губами, ей все казалось, что дочь вот-вот заболеет.
В десять часов вечера Катя надела свое бело-розовое платье и посмотрела на себя в зеркало: то и не то! Там, во сне, Катей занимались профессиональные стилисты. И прической, и косметикой, и аксессуарами… Сейчас же она просто распустила волосы по плечам, а вместо орхидеи прикрепила у виска белоснежный цветок гардении. Он пах так нежно и сильно, что у Кати кружилась голова.
Впрочем, когда она вышла к столу, родители восхищенно замерли. Мама почему-то тихо заплакала, а папа хрипло выдохнул:
– Всегда знал, что дочь у меня красавица!
– Па, но у меня же веснушки, – засмеялась Катя.
– Они тоже – красавицы,– папа упрямо сдвинул брови. – Каждая по отдельности и все вместе, оптом, так сказать!
– Ну, если каждая по отдельности…
Катя не помнила, когда она была настолько счастлива. Дома так здорово! В целом мире нет места лучше, чем родной дом. Здесь Катю любили! Разве все остальное не мелкие мелочи?
Она сидела за простенько сервированным столом и с легким сердцем пользовалась всего одной вилкой и одним ножом. И почему-то чувствовала: здесь так правильно. Сама герцогиня Хостонская, оказавшись в гостях у Ивлевых, вела бы себя точно так же, Катя ничуть не сомневалась. Вдруг вспомнилось, как миссис Моррисон на занятиях говорила: «Если человек по-настоящему воспитан, с ним рядом комфортно любому».
Когда часы пробили двенадцать, Катя не побежала к груде ярких коробок из Англии. Зато с интересом вскрыла подарки от родителей и от Лены. И счастливо улыбнулась: мама с папой подарили цифровой фотоаппарат, Катя давно о нем мечтала. И три ярких нарядных ночных сорочки. А Плющенко…
Катя радостно засмеялась, рассматривая две узкие голубые полоски – билеты на ледовое шоу. В город сразу после Нового года приезжали звезды российского фигурного катания, они как раз успеют сходить до Ленкиного отъезда!
Катя расцеловала родителей и нерешительно остановилась у груды коробок. Ей почему-то не хотелось их открывать, было попросту страшно. Сон или не сон…
Об этом не хотелось думать!
Катя оглянулась на маму с папой: они увлеченно смотрели «Голубой огонек». Побледнев от волнения, девочка одним движением выхватила из кучи подарков сверток с открыткой от Ройса и спрятала за спину.
Ну и пусть он приснился ей! Главное, он есть. И даже его подарок у нее в руках!
Катя пошла свою комнату, они договорились с Леной сразу после двенадцати выйти в Интернет. Процессор мягко загудел, по монитору побежали строчки, Катя развернула бумагу и прижала к щеке крохотную коробочку, обитую красным бархатом. На нее – так показалось взволнованной девочке – пахнуло Ройсом, его чуть горьковатым одеколоном или это туалетная вода так пахла?..
Катя осторожно откинула крышечку и восторженно ахнула: какой прекрасный и необычный кулон! Огромная розовая жемчужина, оправленная в сетку из белого золота на тонкой, сложного плетения цепочке.
Компьютер загрузился. Катя вошла в Интернет, машинально нажав на клавишу получения почты. Она застегивала на шее цепочку и бездумно наблюдала, как одно за другим грузятся письма, наверняка поздравительные, от одноклассников.
«От Васьки, – автоматически отметила она, любуясь нежной матовой жемчужиной. – От Сидоренко, надо же! От Наташки Подгорной, от Лены, от Олега, от Вали… а это от кого?»
Катя удивленно наблюдала, как грузится письмо с незнакомым, не российским обратным адресом. Ее вдруг бросило в жар, девочка дрожащей рукой открыла файл, и недоверчиво прошептала:
