Я киваю в ответ, отстраняясь. Пока ищу ключи и открываю дверь, неловкость расползается по телу, заполняя пространство между нами. Только что я его обнимала, а теперь даже повернуться и посмотреть становится сложно.
Молча заходим в кухню, Кирилл бегло осматривается, присаживаясь на стул.
– Чаю? Или хочешь поесть?
– Можно чай.
Я ставлю чайник, наконец, начиная думать. С чего я решила, что стоит радоваться? Я ведь не знаю причины, по которой он объявился. Прошло три недели с того дня, как я уехала. Кирилл ни раз не позвонил и не написал. Почему приехал? Почему именно сейчас?
Безумная догадка приходит в голову, обернувшись, снова разглядываю его, пытаясь понять: знает он о беременности или нет? Кирилл отвечает прямым взглядом, но мне, конечно, не догадаться. Хотя вряд ли, откуда ему знать? Это уже паранойя.
– Да, я знаю о ребенке, Ясь, – произносит он, начисто разрушая мою теорию о паранойе. Тяжело выдыхаю, пряча лицо в ладони. – Просто интересно, ты собиралась мне рассказать?
– Да, – одергиваю руки. – Да, Кирилл, честное слово. Просто мне нужно было немного прийти в себя. Собраться с мыслями… Я хотела связаться с тобой в ближайшие дни, правда.
– Я верю, Ясь, не надо сто раз повторять.
Киваю, присаживаясь на стул. Не могу поднять на него глаза. От Кирилла исходит тяжелый холод, и это меня убивает.
– Как ты узнал?
Он вздыхает.
– Как обычно, нечестным путем. Так как ты нигде не светишься, я пару раз проверил твои банковские транзакции, чтобы понять, где ты и чем живешь.
От изумления я открываю рот.
– Ты с ума сошел? – спрашиваю его. – Это же незаконно! А если бы вскрылось?..
Кирилл только отмахивается.
– Рад, что тебя не беспокоит этическая сторона этого вопроса. Да, прости меня за вторжение в твою частную жизнь, просто ты как бы дала понять, что мне в ней места нет. А мне хотелось знать о тебе хоть что-то.
Внутри что-то ширится, мешая дышать нормально, слезы пробираются к глазам, в горле появляется ком.
– Прости меня, – произношу, облизывая губы. – Я знаю, что поступила плохо. Очень плохо, и мне нет оправданий. Я так жалею, Кирилл…
– Тогда почему было просто не написать мне?
Он сверлит меня взглядом, я вздыхаю.
– Я думала, ты не сможешь простить моего поступка. Я ведь тебя предала. Взяла деньги, уехала, ничего не сказав. Ты не объявлялся, что естественно…
– И ты решила, что я принял ситуацию, – кивает он, поджимая губы.
– А разве нет?
Кирилл кладет руки на стол, чешет одну другой, задумчиво глядя в сторону.
– Нет.
Это простое слово в совокупности со взглядом, направленным на меня, заставляет сердце замереть.
– Нет?.. – переспрашиваю растерянно. – Но тогда почему…
– Почему не дал о себе знать? Были причины. Мать знатно тебя запугала, да?
– Прости… – кажется, я готова повторять это слово на каждую его реплику. Оно рвется из груди само собой, потому что сердце просто разрывается от боли.
– Антон ей все рассказал, красочно, конечно. И она воспользовалась тем, что я уехал. Вернулась раньше положенного и обработала тебя. В этом она мастер, уж я-то знаю, какие она может ставить условия и делать предложения. Так что я не сержусь за это, Ясь. Я понимаю, что ты могла испугаться. Я действительно тот еще отличный вариант, да? Бывший наркоман и псих.
– Нет, Кирилл, нет, – я подаюсь к нему, схватив за руки, крепко сжимаю их. – Мне все равно на твое прошлое, честное слово. Я просто боялась, что могу сделать хуже. Сломать тебя.
– Ты меня? – качает он головой.
– Я ведь выплеснула на тебя свою боль, тогда, во дворе у Антона, наговорила разного… Я… Я ведь так не считаю, Кирилл. Я знаю тебя вот такого, и у меня нет никаких причин думать о тебе плохо. А я думала, не верила, что смогу сделать тебя счастливым, только испорчу то, что ты с годами выбивал у жизни. Контроль над ситуацией, спокойствие, устаканенность…
– Ты шутишь, что ли? – он откидывается на стену позади себя, запуская руки в волосы. – Ясь, это же глупость…
– Я знаю. Теперь знаю. Как знаю, что твое прошлое осталось в прошлом. И что я вообще никогда его не касалась, и не имею права тебе что-то предъявлять по этому поводу. И что сейчас ты другой. Да, взбалмошный, непредсказуемый, порой невыносимый, а еще нежный, ласковый и понимающий. И полюбила я именно этого Кирилла…
Я осекаюсь и замолкаю, потому что его взгляд сильно меняется.
– Полюбила? – переспрашивает он, едва заметно хмурясь.
Я киваю, не стирая текущие по щекам слезинки. Кирилл сглатывает, немного нервно усмехаясь и оглядывая комнату. Словно это помогает ему осознать то, что он услышал.
– Я тоже тебя люблю, – тихо говорит он, переводя на меня взгляд, я облизываю соленые от слез губы. – Черт, – Кирилл качает головой. – Просто дурдом, да?
Я часто киваю, все-таки вытирая слезы, а он тянет меня за руку, вставая.
Аккуратно убирает мои волосы за уши, а потом целует.
Я прикрываю глаза, полностью отдаваясь моменту, рукам, губам, нежности, окутывающей нас. Тело начинает вибрировать, в груди становится тепло. Я целую Кирилла и не могу остановиться, даже когда губы начинают гореть. Он отрывается первым, держит мое лицо в своих руках, утыкается лбом в мой лоб.
– Безумно скучал, – шепчет в губы.
– Я тоже. Даже не представляешь, насколько.
Закрываю глаза, обнимая его, трусь носом о его шею, глажу руками, растворяясь в объятиях. Я готова стоять так вечно, но реальность никуда не делась, потому, когда Кирилл шепчет:
– Нам нужно поговорить, – со вздохом отстраняюсь, кивая.
– Налью чай, – отхожу к гарнитуру и достаю чашки.
– Ясь, расскажи мне… – он запинается, я застываю спиной к нему. – Расскажи о ребенке.
Я поворачиваюсь к нему, закусив губу. Качаю головой, подбирая слова.
– На данный момент все хорошо. Но как будет дальше – никто не знает. – Замолкаю, потому что каждый раз от этих мыслей начинает бить дрожь, и страх змейкой струится по желудку вверх, вызывая тошноту. Кирилл кивает, чуть щурясь, разглядывает меня. Не удержавшись, добавляю: – Мне очень страшно, Кирилл.
– Я понимаю, – он подходит, положив руки на плечи, притягивает к себе, целует в висок. – Я буду рядом, Ясь, я всегда тебя поддержу. Как бы ни сложилось. Но давай верить в лучшее, да?
Он улыбается, я киваю, снова стирая слезы. Гормоны бушуют только так, плачу я частенько.
– Ты не думай, – добавляю, пряча взгляд, – что я специально это сделала… Я на самом деле была уверена, что уже не смогу забеременеть.
